1921 - 1927:
Ярославский край в годы
новой экономической политики

Боевые действия на фронтах гражданской войны закончи­лись. 1921 год должен был стать для России первым за долгое время годом мирного строительства и восстановления народного хозяйства. Но положение в стране оставалось крайне сложным. Она находилась в состоянии тяжелейшей хозяйственной разрухи, усугубляемой острым политическим и социальным кризисом.

1 фото

Смотреть фотогалерею 1 фото

Накануне нэпа

Экономический кризис

Экономика Ярославского края переживала те же кризисные явления, что и другие ре­гионы страны. Общей была разруха в про­мышленности, сельском хозяйстве, на транс­порте. Однако в Ярославле ко всему этому добавлялись экономи­ческие последствия белогвардейского мятежа 1918 г., особенно ослабившие промышленность губернии и городское хозяйство ее центра. К концу 1920 г. сократилось по сравнению с довоенным периодом число действующих предприятий, уменьшилось коли­чество рабочих, упала производительность труда. Производство промышленной продукции составляло только 16,2% по сравне­нию с 1913 г. Отсутствие сырья, топлива и продовольствия для снабжения рабочих стало «привычным» для предприятий губер­нии.

Сложным было положение и в сельском хозяйстве. Почти на две трети сократились посевные площади, и изменилась их структура в сторону увеличения посевов зерновых культур (ржи, пшеницы и т. д.). Это было вполне объяснимо тяжелым продо­вольственным положением ярославской деревни в годы граждан­ской войны и нежеланием крестьян расширять посевы в условиях неопределенности хозяйственной ситуации, связанной с полити­кой «военного коммунизма» и продразверсткой. Резко сократи­лись посевы технических культур, а это, в свою очередь, обост­ряло вопрос с местным сырьем для промышленных предприятий. Уменьшение посевов льна (на 72% по сравнению с довоенным периодом) соответственно сократило поступление на предпри­ятия губернии этого важнейшего вида сырья для текстильной промышленности. Сложившаяся в деревне к концу гражданской войны ситуация отчетливо свидетельствовала, что сельское хо­зяйство из товарно-производительного превратилось в натурально-потребительское. Показательно, что около 10% всех крестьян­ских хозяйств губернии к этому времени вообще не имели сель­скохозяйственных орудий и инвентаря.

"…Положение в городе и губернии наружно спокойное"

В своей информационной сводке за март — апрель 1921 г. Всероссийская чрезвычайная комиссия, опираясь на данные Ярославской губЧК, фиксировала, что «об­щее положение в городе и губернии наруж­но спокойное». Спокойствие было действительно наружным, по­скольку в той же сводке сообщалось о недавних забастовках ра­бочих ярославских предприятий, тяжелом и тревожащем власти положении воинских частей и демобилизованных красноармей­цев, волнениях заключенных ярославского концлагеря и т. п. «Ухудшение продовольственного положения в губернии, — отме­чалось в той же сводке ВЧК, — может повлечь дальнейшие беспорядки… Голод влечет за собой усиление контрреволюционной агитации, главным образом в городах…». Тяжелое экономическое положение, невыплаты и задержка заработной платы, скудный продовольственный паек все чаще служили конкретными причи­нами забастовок на предприятиях Ярославской и Рыбинской гу­берний (Рыбинская губерния существовала как самостоятельная административно-территориальная единица в 1921 — 1923 гг.).

В феврале 1921 г. забастовали рабочие Ярославской Большой мануфактуры, требовавшие улучшения продовольственного снабжения и увеличения продпайка. Конфликтная ситуация раз­решилась достаточно жестким способом. Часть работников пред­приятия была попросту уволена, а требования бастующих так и не были удовлетворены.

Жилищный кризис

Одной из самых острых проблем губернских городов был жилищный кризис. В Яро­славле он усиливался последствиями июль­ского мятежа 1918 г., в результате которого жилищный фонд го­рода резко сократился. Правда, в годы гражданской войны мно­гие ярославцы покинули город, и население его уменьшилось со 136 тыс. до 76 тыс. человек. Но жилья все равно не хватало, и в 1921 г. губисполком был вынужден предпринять чрезвычайные меры. Он временно запретил въезд людей в город для постоянно­го жительства. Государственные органы и воинские части сокращали занимаемые ими площади и передавали освободившиеся помещения в жилой фонд города. Однако все эти меры только приглушали остроту кризиса. Жилищная проблема и в перспек­тиве получала только частичное разрешение.

Помощь голодающему Поволжью

Общей для страны бедой стала в 1921 г. сильнейшая засуха, охватившая до 30 губерний и областей, причем затронула она в первую очередь хлебопроизводящие районы По­волжья и Украины. Прямым следствием не­урожая, возникшего в связи с засухой, явился небывалый по своим масштабам голод, поставивший на грань вымирания десятки миллионов человек. Оказание помощи голодающим Поволжья стало по существу общегосударственной и общенародной задачей. Для ее решения в центре и на местах были организованы специальные комиссии помощи голодающим, эвакуационные и детские продовольственные комиссии.

9 августа 1921 г. начала работу Ярославская губернская ко­миссия помощи голодающим, которую возглавил бывший наро­доволец Н. А. Морозов. Комиссия за короткое время создала целую сеть уездных и волостных организаций помощи голодаю­щим, установила контакты с ЦК помгола, командировала своих представителей в Марийскую и Вотскую автономные области, закрепленные за Ярославской губернией, развернула широкую агитационно-пропагандистскую кампанию по оказанию помощи. Такая же работа велась и в Рыбинской губернии.

Рабочие промышленных предприятий брали на себя обяза­тельства сверхурочно работать в фонд помощи, отчисляя в него часть своего заработка. 11 сентября 1921 г. в Ярославле был проведен «День помощи голодающим». Шел каждодневный сбор добровольных пожертвований в фонд помощи. К середине октяб­ря в голодающие районы, прежде всего в Марийскую область, из Ярославля было отправлено 1 441 пуд. зерновых продуктов и 11 808 пуд. картофеля.

Дети Поволжья

Особое внимание уделялось детям Поволжья, эвакуированным из голодающих мест. Для них создавались специальные дет­приемники и детские дома: в Ярославской губернии через них прошло 460 детей, в Рыбинской — до 500. При этом значительную часть детей из голодающего Поволжья обслуживали общие детские дома и приемники-распределители. Помощь была своевре­менной и действенной. Только в Ярославской губернии за 1921 — 1922 гг. социальную поддержку получили более 5000 детей По­волжья. Другое дело, что нуждающихся в помощи было гораздо больше. Многие дети Поволжья пополняли ряды беспризорных: в 1922 г. из 806 беспризорников Рыбинской губернии две трети прибыло из голодающих губерний. Так одна острейшая социаль­но-экономическая проблема усугубляла другую, решать которую пришлось на протяжении всех 20-х гг.

В 1921 — 1922 гг. в Ярославской и Рыбинской губерниях не­однократно проводились «недели» и «дни» помощи голодающим Поволжья, организовывались субботники, средства от которых шли в фонд помощи пострадавшим регионам. К концу 1922 г., после сбора нового урожая, острота ситуации была снята, но по­следствия голода сказывались еще долго.

Промышленное развитие края в годы нэпа

Положение в промышленности

Переход к нэпу позволил обозначить новый курс в хозяйственной политике, но реальные средства для его осуществления еще предстояло найти. Состояние экономическо­го кризиса продолжало сохраняться. Уровень промышленного производства продолжал падать. Причины оставались прежними: недостаток сырья, топлива и рабочей силы. 37% предприятий Ярославской губернии в 1921 г. неоднократно останавливались из-за недостатка сырья, причем это были предприятия наиболее важных отраслей промышленности (химической, текстильной, пищевой, кожевенной, деревообрабатывающей).

Особенно сложным было положение в текстильной промыш­ленности, поскольку поступление туркестанского хлопка сокра­тилось до минимума, а лен (местное сырье) переставал поступать из-за резкого уменьшения его посевов.

Недостаток топлива тоже играл свою роль в падении про­мышленного производства. Донецкий уголь, на котором ранее работала ярославская промышленность, к началу 20-х гг. почти перестал поступать. Поэтому на первое место среди других видов топлива вышли дрова, поскольку на них приходилось две трети всего топливного потребления промышленности. Однако бли­жайшие к фабрикам и заводам леса вырубались быстро и районы заготовки дров стали располагаться вдали от предприятий, что вызывало дополнительные трудности с их транспортировкой. Интенсивная вырубка лесов для нужд промышленности и транс­порта за годы революции и гражданской войны привела к тому, что леса Ярославской губернии, занимавшие до 1917 г. около трети всей ее площади, значительно уменьшились. К концу 1921 г. нормальные лесосеки были вырублены на тридцать лет вперед. Поэтому стал заметно расти удельный вес использования другого вида топлива — торфа, запасы которого в крае были дос­таточно велики.

Слабость топливно-энергетической базы, нехватка сырья, продовольствия и денежных средств не позволяли сразу присту­пить к восстановлению всей промышленности. Прежде всего сле­довало восстановить важнейшие для экономики и обороны стра­ны предприятия. Государство оставило под своим прямым кон­тролем (через ВСНХ) только главные отрасли промышленности и их основные предприятия. В Ярославской губернии к числу таких предприятий были отнесены завод «Вестингауз», авторемонтный и нефтеперегонный заводы. Основная часть фабрик и заводов гу­бернии передавалась Ярославскому губсовнархозу. Осенью 1921 г. в его ведении находилось 171 предприятие с 18 866 рабо­чими. Из этого количества в действующем состоянии было толь­ко 121 предприятие, остальные же не работали. Кроме того, 12 небольших фабрик и заводов было сдано в аренду кооператив­ным объединениям и частным предпринимателям.

Трестирование

Реорганизация управления промышленностью после перехода к нэпу была связана и с таким явлением как трестирование основ­ных отраслей государственной промышленности. Тресты объе­диняли наиболее крупные, технически оснащенные предприятия какой-либо конкретной отрасли промышленности. В Ярославской губернии деятельность заводов и фабрик с однородным произ­водством объединяли такие тресты, как кожевенный, хлопчато­бумажный, льняной, «Лакокраска», «Северопатока», «Волголес».

Хозяйственный расчет

Еще одна черта нэпа в промышленности — перевод предприятий государственнойпромышленности на хозяйственный расчет, повышающий их экономическую самостоя­тельность, но требующий экономии денежных и материальных средств, снижения себестоимости продукции. И здесь уже многое зависело от самих рабочих, от их отношения к делу, от их заин­тересованности в результатах своего труда, от повышения его производительности. Последнее же было практически невозмож­но в условиях уравнительной системы распределения, характер­ной для времени «военного коммунизма». Необходимо было в новых условиях заменить господствующую уравнительность оп­латой труда с учетом квалификации работника, количества и ка­чества его труда.

В начале нэпа в практику вводились различные переходные меры к новой системе заработной платы: натуральное премиро­вание, коллективное снабжение и др. С мая 1921 г. в Ярославской губернии часть продукции многих предприятий стала отчислять­ся в особый фонд натурального премирования. Рабочие получали определенную долю своей продукции в зависимости от количест­ва и качества их труда. Производительность труда на фабриках и заводах начала расти. Особенно показательным этот рост был в связи с введением на ряде предприятий системы коллективного снабжения рабочих. В соответствии с ней государство закрепляло за предприятием определенный фонд заработной платы, зависев­ший от результатов работы завода или фабрики. При распределе­нии заработной платы внутри предприятия учитывалась квалификация рабочего и производительность его труда.

Результаты были впечатляющими. В июне 1921 г. на систему коллективного снабжения были переведены авторемонтный завод и завод «Вестингауз» в Ярославле. На заводе «Вестингауз» производственная программа, выполнявшаяся в мае только на 52%, уже в июне поднялась до 84%, а в августе — до 256%. При натурпремировании и коллективном снабжении еще сохранялись в значительной мере натуральные формы оплаты труда, что в это время было вполне оправданно. Но постепенно, по мере укрепления денежной сис­темы в стране, стабилизации курса рубля определяющее место в этой сфере стало принадлежать чисто денежной форме оплаты труда.

Ляпинская электростанция

Восстановление и развитие промышленности в губернии во многом осложнялось ее слабой энергетической базой. Состоявшееся в начале февраля 1922 г. заседание Ярослав­ского губэконом-совещания признало состояние электроснабже­ния города и местной промышленности поистине катастрофиче­ским. Было решено немедленно приступить к подготовке строи­тельства на Ляпинском торфяном болоте городской и районной электростанции. Сооружение этойстанциипредусматривалось и планом ГОЭЛРО, хотя средств для этого государство не выделяло. Для решения финансовой проблемы на месте создавалось акционерное общество, пайщиками которого становились предприятия и учреждения губернии, выделявшие средства на строительство. В апреле 1923 г. СНК РСФСР утвер­дил устав этого общества, главными пайщиками которого явля­лись губисполком, губсовнархоз, льнотрест, хлопчатобумажный трест и другие учреждения и предприятия.

Сооружение электростанции стало общегубернским меро­приятием, но с первых же шагов ее строителям пришлось столк­нуться с многочисленными трудностями. Не хватало средств и материалов, задерживалось поступление заказанного для станции немецкого оборудования, недоставало квалифицированных кад­ров. Только к середине 20-х гг. в строительстве станции про­изошли очевидные позитивные сдвиги. Начала поступать госу­дарственная помощь: в 1925 г. она составила 140 тыс. руб. Кроме того, энергетики Шатурской ГЭС передали Ляпинской станции турбогенератор мощностью в 5 000 квт.

Первая очередь Ляпинской электростанции дала ток 21 ноября 1926 г., создав определенную основу для роста энерго­вооруженности промышленных предприятий губернии. К концу 20-х гг. на станции было установлено еще два турбогенератора.

Подъем промышленности, стабилизация положения с сырьем и топливом позволили уже в первые годы нэпа ввести в строй це­лый ряд бездействовавших со времен гражданской войны пред­приятий. В 1923 г. начал работу завод «Красный Профинтерн», а в ноябре 1924 г. после шестилетней консервации стала функцио­нировать Норская мануфактура, переименованная вскоре в фаб­рику «Красный Перевал».

Однако не все проблемы, связанные с промышленным разви­тием края, решались полностью и окончательно. Еще довольно высока была безработица, составлявшая к концу 1925 г. более 19 тыс. чел., а к концу 1928 г. увеличившаяся до 30 тыс. чел. Это было связано и с возвращением в города многих рабочих, пере­бравшихся в голодные годы в деревню в поисках средств сущест­вования. Помимо того, усилился приток рабочих рук из деревни. Без работы оказывались даже квалифицирован­ные рабочие кадры — строители, металлисты, текстильщики. Про­блема безработицы стояла достаточно остро на протяжении всех 20-х гг. Не было еще достигнуто пропорционального соответст­вия роста производительности труда в промышленности и зара­ботной платы рабочих. Не все предприятия губернии обеспечи­вали свою рентабельность. Тем не менее, движение вперед было очевидным.

Как развивалась промышленность

К концу 1926 г. по многим показателям промышленность губернии вплотную приблизилась к довоенному уровню, а по целому ряду уже превзошла его. Определяющее ме­сто в структуре губернской промышленности занимал государст­венный сектор. На предприятиях губернии работало 44 966 рабо­чих.

По некоторым видам производства Ярославская губерния за­нимала заметное место в общесоюзной промышленности. Крах­мально-паточное производство губернии, концентрируя у себя 38,6% всех рабочих этой отрасли, давало 36,4% валовой продук­ции ее в целом по СССР. По льняной промышленности эти пока­затели выглядели соответственно как 10,6% и 12,4%, по лакокра­сочной — 4,9% и 6,9%. В целом к этому времени на долю про­мышленности Ярославской губернии приходилось 1,9% всех предприятий страны, 1,8% всех рабочих и 1,8% объема общесоюзной валовой продукции промышленного производства.

Количественный рост экономических показателей губернии сопровождался и достаточно серьезными качественными измене­ниями. В 1928 г. валовая продукция промышленности впервые в истории края превысила валовую продукцию сельского хозяйст­ва. Особенно заметным был рост тяжелой промышленности, да­вавшей к этому времени более одной пятой части (21,4%) всей валовой продукции губернии.

В рамках восстановления и введения в действие старых предприятий зачастую происходила их коренная реконструкция и переоборудование, если это позволяли материально-финансовые возможности. Так, бывшее авторемонтное предприятие в Яро­славле превратилось в автомобильный завод, который уже в 1925 г. выпустил первые трехтонные автомобили «Я-3», успеш­но прошедшие испытательный пробег. Производительность завода быстро росла, и уже довольно скоро количество произведен­ных машин достигло нескольких сотен. Рыбинский завод «Ме­таллист» освоил производство спичечных машин, причем таких, которые ранее ввозились в Россию из-за границы. Такого рода примеры можно привести и далее, но общей картины состояния предприятий, и особенно их технической базы, они пока не меня­ли.

Трудности развития

Восстановление и развитие промышленности Ярославской губернии происходило в это время преимущественно на старой тех­нической основе. Оборудование предприятий и их энергосиловые установки почти не обновлялись (хотя были изношены к этому времени более чем наполовину). Соответственно невысокой была и производительность труда. Выжать из изношенного оборудова­ния больше, чем оно давало, было невозможно. Себестоимость продукции на таких предприятиях оставалась высокой, а реаль­ная заработная плата рабочих росла весьма медленно. Правда, средний заработок рабочего по губернии за два года (с 1926 по 1928 гг.) все же несколько увеличился — с 45 до 53 руб.

Но рост рыночных цен и стоимости прожиточного минимума замет­но перекрывали это небольшое повышение. Сохранялся высокий уровень безработицы, по-прежнему остра была жилищная про­блема. Ухудшение экономического положения рабочих нередко становилось причиной забастовок на промышленных предпри­ятиях, хотя во второй половине 20-х гг. они носили более локаль­ный и кратковременный характер, чем в период гражданской войны и перехода к нэпу.

Ярославская деревня в годы нэпа

В годы гражданской войны ярославская деревня находилась в очень сложном положении. Главную роль в производстве про­дуктов питания и сельскохозяйственного сырья играло в то время крестьянское хозяйство, на которое всей тяжестью легла продраз­верстка. Она давала определенный положительный эффект в деле продовольственного снабжения Красной армии и городского на­селения, но в то же время в корне подрывала заинтересованность земледельцев в развитии своего хозяйства. В политике продраз­верстки крестьян возмущал не столько сам принцип изъятия из­лишков продуктов (в годы войны они готовы были с этим ми­риться), сколько полное практически изъятие хлебных и других запасов, обрекающее сельских жителей на голодное существова­ние. Почти в каждом письме из деревни в Красную армию воен­ные цензоры обнаруживали свидетельства этого. «Все ходим бо­сые, картофель покупать не дают, денег нет, а все спрашивают, за все налоги, — говорилось в одном из таких писем, отправленных в действующую армию из деревни ХребтовоБоровской волости Ярославского уезда в конце 1920 г. — Жизнь пришла самая плохая. Картофель у нас отбирают… Совсем нас обирают, не знаем, как и жить». Можно представить себе, какую «мобилизующую» роль играли такие письма для красноармейцев.

Разорение крестьянского хозяйства, массовое дезертирство и бандитизм, недоверие крестьян к правящей партии коммунистов ярко характеризуют ситуацию, в которой оказалась ярославская деревня к концу гражданской войны. Экономическая политика государства все более приобретала в глазах сельских жителей антикрестьянский характер, и это, в свою очередь, усиливало их ан­тисоветские настроения.

От продразверстки — к продналогу

Совсем не случайно первым и важнейшим шагом новой экономической политикистала замена продовольственной разверст­ки натуральным налогом, меньшим по раз­мерам и стабильным в плане взимания его с населения. Уже одно это заметно повлияло на настроения крестьянства. «По отноше­нию к мероприятиям Советской власти заметно улучшающиеся настроения масс, — сообщал в апреле 1921 г. Боровский волисполком Ярославского уезда. — Видно, что крестьянство удовлетворя­ется проведением практического улучшения их быта… Все кре­стьянство имеет наибольшую склонность к проведению в жизнь натурального налога, как меры, обеспечивающей продовольст­венное состояние крестьянства».

Трудности первого продналога

Переход от продразверстки к продналогу благоприятно сказывался на развитии сельскохозяйственного производства. Уже осе­нью 1921 г. крестьяне Ярославской и Рыбин­ской губерний собрали более высокий, чем прежде, урожай. Это должно было бы способствовать успешной и скорой сдаче прод­налога. Однако первая продналоговая кампания проходила в сложной обстановке, вызванной засухой и неурожаем в основных зерновых районах страны. Критическая ситуация в Поволжье и на Украине привела к вынужденному увеличению ставок прод­налога по хлебу и фуражу для губерний Центральной России. В результате налог на хлеб в Ярославской и Рыбинской губерниях оказался намного выше продразверстки. Ярославская губерния, сдававшая по разверстке 200 тыс. пудов хлеба, должна была уве­личить размер хлебосдачи до 800 тыс. пудов, а Рыбинская — с 400 тыс. до 970 тыс. пудов. Хотя следует сказать, что общая сумма продналога по всем сельскохозяйственным продуктам (в пересче­те на рожь) все-таки была здесь меньше продразверстки.

Осенью 1921 г. во всех уездах и волостях Ярославской и Ры­бинской губерний состоялись беспартийные крестьянские конфе­ренции и собрания, обсудившие вопросы о продовольственном положении и помощи голодающим Поволжья. Большинство кре­стьян вполне доброжелательно и с пониманием отнеслось к во­просу о своевременной сдаче продналога. В Ярославской губер­нии по зерну он был выполнен на 79,2%, по овощам — на 97,6%, картофелю — 86,8%, мясу — 75,7%. В Рыбинской губернии выполнение налоговых норм по зерну составило 76,1%, картофелю — 53,3%, мясу — 83,4%, овощам — 60,7%. Как видно из этого, полно­го выполнения продналога добиться не удалось, и тем не менее государство получило гораздо больше продуктов сельского хо­зяйства, чем ранее сдавалось по продразверстке. Заготовка хлеба по обеим губерниям увеличилась, например, более чем в два раза.

Свидетельством растущего интереса крестьян к интенси­фикации своего хозяйства служило ощутимое уже с первых лет нэпа возрастание посевных площадей. Больше внимания стало уделяться подъему культуры земледелия, введению прогрессив­ных методов обработки земли. Для пропаганды сельскохозяйст­венных знаний широко использовались беспартийные крестьян­ские конференции, различные совещания и выставки, устраивае­мые для крестьян, организация образцовых хозяйств. Более 1 700 экспонатов представила Ярославская губерния на Всесоюзнойкустарно-промысловой и сельскохозяйственной выставке в Мо­скве в 1923 г. Среди многих наград, полученных губернией по результатам участия в выставке, особо выделялась высшая награ­да ВЦИК РСФСР за племенную работу в области крупного рога­того скота и овцеводства. Дипломами выставки были отмечены и некоторые ярославские крестьяне за ведение многопольного хо­зяйства, работу в области животноводства и т. д.

Успехи в восстановлении сельского хозяйства

К середине 20-х гг. положительные сдвиги в развитии сельского хозяйства губернии, в котором успешно завершались восстановительные процессы, были реальны и ощути­мы. Уже в 1925 г. основные довоенные пока­затели сельскохозяйственного производства были превышены. Посевная площадь к концу этого года составила 461 817 дес., что на 8,3% превышало довоенный уровень. Посевы льна достигли 83,4% этого уровня, а картофеля превысили его на 15%. Площадь под сеяными травами поднялась до 280% довоенного уровня, т. е. увеличилась почти в три раза, что было особенно важно для сель­ского хозяйства губернии, имевшего отчетливый животноводче­ский уклон. В 1925 г. в губернии насчитывалось уже 199 160 ло­шадей (на 26% выше довоенного количества), 560 237 голов крупного рогатого скота (на 25% больше, чем до войны), 725 321 овца (на 28% выше довоенного уровня) и 52 388 свиней (689% довоенного количества).

Уменьшилось в губернии количество беспосевных, безло­шадных и бескоровных хозяйств. За 1920 — 1926 гг. число беспосевных хозяйств сократилось с 7,3 до 2,6%, безлошадных — с 39,8 до 35,4%, бескоровных -с 14 до 10,5%.

«Оживление Советов»

К середине 20-х гг. в деревне стали очевидными положительные результаты осуществления новой экономической политики, свидетельствовавшие об укреплении кресть­янского хозяйства. В свою очередь это способствовало росту со­циально-политической активности крестьянства, все чаще прояв­лявшейся в стремлении защитить свои собственные экономиче­ские и политические интересы. Чтобы направить эту активность в русло поддержки и укрепления Советской власти, коммунистиче­ская партия провозгласила новый курс в отношении деревни и политику «оживления Советов», ориентированную на их демо­кратизацию.

Однако перевыборная кампания в Советы в 1924 г. проводилась традиционными «военно-коммунистическими» методами, и это заметно обострило обстановку в деревне. Большин­ство крестьян по существу бойкотировало выборы. В Ярослав­ской губернии в них участвовало только 13% сельских избирателей. В условиях нарастания социально-политической напряжен­ности в деревне результаты выборов пришлось аннулировать почти по всей стране и назначить новую перевыборную кампа­нию, которая должна была практически подтвердить изменение политического курса партии и государства в отношении деревни.

Перевыборная кампания 1925 г. и очередные выборы в Сове­ты в 1925 — 1926 гг. наглядно показали возможность осуществле­ния такого курса и готовность крестьян поддержать инициативные шаги партии и государства в этом направлении. В этих выбо­рах приняло участие значительно больше сельских избирателей, чем раньше. В Ярославской губернии удельный вес голосовав­ших крестьян увеличился в 1925 — 1926 г. до 49,9%.

Политика «оживления Советов» стала реальной попыткой партии и государства сбалансировать экономические преобразо­вания нэпа с политическим развитием деревни, но попыткой единственной и весьма недолговечной. Уже со второй половины 20-х гг. усилилось использование административно-командных методов, «проверенных» в годы гражданской войны и способст­вующих бюрократизации системы управления обществом и госу­дарством.

Крестьянские комитеты общественной взаимопомощи

Особую роль в жизни ярославской де­ревни в годы нэпа играла деятельность одной из самых массовых крестьянских организа­ций — крестьянских комитетов общественной взаимопомощи, созданных в 1921 г. Круг их деятельности был весьма широким: организация и проведение взаимопомощи при неурожаях, пожарах и других стихийных и социальных бедствиях, организация общест­венной трудовой помощи, помощь семьям красноармейцев, инва­лидам, защита хозяйственных и правовых интересов крестьянства и т. д.

К концу 1928 г. 1682 сельских кресткома Ярославской губер­нии объединяли 185 626 крестьян. В распоряжении комитетов взаимопомощи имелось в это время: 37 мельниц, 8 маслобойных заводов, 38 кирпичных заводов, 10 картофелетерочных заводов, 3 кожевенных завода, 23 чайных (в том числе «домов крестьяни­на»), 46 мастерских, 56 зерноочистительных пунктов. Кресткомы оказывали материальную помощь жителям деревни, снабжали крестьян через свои прокатные пункты сельскохозяйственными машинами и инвентарем, организовывали различные коллектив­ные товарищества и артели. Их деятельность способствовала ре­альному укреплению крестьянских хозяйств.

Проблемы дальнейшего развития сельского хозяйства

Первая половина 20-х гг., связанная с восстановительными процессами в сельском хозяйстве, была временем экстенсивного роста сельскохозяйственного производства и введением в хозяйственный оборот забро­шенных ранее земель. Она характеризовалась достаточно высокими темпами развития сельского хозяйства. Однако окончание восстановительного периода поставило перед сельским хозяйством целый ряд задач, связанных с необходимо­стью интенсификации и расширения производства, увеличения его товарности, перестройки материально-технической базы.

На новом этапе сразу стало заметно резкое сокращение тем­пов развития сельского хозяйства, ярко высветились полускрытые до того проблемы: низкий уровень развития производительных сил, низкая доходность и недостаточная то­варность, а также аграрное перенаселение. Некоторые из этих проблем в Ярославской губернии проявились особенно отчетли­во. Так, до революции Ярославская губерния отличалась высоким уровнем развития отхожих промыслов и отлив деревенского на­селения на заработки в города был для нее достаточно типичным явлением. Революция существенно сократила его масштабы и за­ставила многих ярославских «отходников» вернуться из голодных городов в родные деревни. Только за годы гражданской войны сельское население губернии увеличилось более чем на 150 тыс. чел. Новая экономическая политика облегчила возможности «от­хода» в город, но далеко не в прежних размерах. Рост численно­сти крестьянского населения губернии в это время стал постоян­ным явлением. За первое послереволюционное десятилетие она выросла в целом примерно на 20% (в предыдущий период на та­кой рост понадобилось около ста лет). Сокращение масштабов отхода на заработки привело к тому, что увеличившееся населе­ние деревни вынуждено было жить в основном за счет сельского хозяйства. В то же время резервы вводимой в хозяйственный оборот земли оказались исчерпанными фактически уже к 1928 г. К концу 20-х гг. малоземелье превратилось для ярославских кре­стьян в серьезную проблему.

Другая проблема, с которой пришлось столкнуться в эти го­ды, тоже была связана с аграрным перенаселением — продолжаю­щееся дробление крестьянских хозяйств. Их число в Ярославской губернии ежегодно увеличивалось примерно на четыре тысячи. В свою очередь дробление крестьянских хозяйств вело к их измель­чанию и снижению уровня экономической эффективности.

Сельскохозяйственная кооперация

Все большее значение в жизни ярославской деревни приобретала сельскохозяйственная кооперация, ко­торая, связываясь с государственным хозяйством, кредитом, товароснабжением, сбытом и сельскохо­зяйственным производством, становилась своеобразным узлом, соединяющим множество мелких индивидуальных крестьянских хозяйств со всей экономической системой страны. Социальный состав сельскохозяйственной кооперации был в основном середняцко-бедняцким, причем главное место занимала в ней группа середняков.

Заметную роль играла кооперация в деле заготовки сельско­хозяйственной продукции. В 1927 г. сельскохозяйственная коо­перация губернии заготовила 75% картофеля от всего объема его заготовок, 26% цикория, 33% кожевенного сырья, 24% мяса. Дея­тельность кооперации давала возможность снизить цены на необ­ходимые крестьянскому хозяйству промышленные и потребительские товары, удовлетворяя до 60% потребностей в них сель­ского населения.

Работа кооперации носила многосторонний характер, но в общем и целом кооперирование крестьянских хозяйств шло дос­таточно неспешно. В 1928 г. из 240 716 крестьянских хозяйств губернии было кооперировано только 74 924 хозяйства (31,1%).

Медленными темпами развивалась производственная сель­скохозяйственная кооперация, т. е. коллективные хозяйства.

С конца 1927 г. до середины 1929 г. количество колхозов в Ярославской губернии выросло с 33 до 206, в том числе: ком­мун — с 2 до 14, артелей — с 25 до 86, товариществ по совместной обработке земли -с 6 до 106. Объединяли они 2394 крестьянских хозяйства, что по существу не составляло и одного процента всех хозяйств губернии.

Сколько-нибудь заметной экономической роли колхозы в ярославской деревне не играли. Середняки, удельный вес кото­рых в губернии был достаточно высок, активно участвовали в работе сельскохозяйственной кооперации всех видов, кроме произ­водственной: в колхозы вступать они не спешили. Ярославское уездное земельное управление в 1927 г. так характеризовало эко­номическое положение колхозов уезда: «Капиталы в живом ин­вентаре в большинстве колхозов находятся в недостатке… То же самое мы наблюдаем и по отношению к мертвому инвентарю… Кормовых средств и семенного материала не хватает, удобрения недостаточно, техника земледелия примитивна, в результате чего и низкая урожайность. В этом отношении очень немногие колхо­зы стоят выше крестьянских хозяйств окружающего населения».

Обострение продовольственного положения

Во второй половине 20-х гг. все болеезаметным становится отставание в росте товарности сельского хозяйства. Производство зерна и других сельскохозяйственных продуктов, немногим превышавшее довоенный уровень, стало отставать от потребностей страны. Тревожными симптома­ми этого стали хлебозаготовительные кризисы 1925/26 г. и 1927/28 г., осложнившие экономическую обстановку в стране и отдельных регионах. Ярославская губерния не относилась к хле­бопроизводящим районам, и в ней, как и в других потребляющих губерниях, резко обострилось продовольственное положение, по­ставившее значительную часть населения на грань голода.

По данным Ярославского губернского ОГПУ, в 1928 г. в губернии нуждались в хлебе около 362 тыс. крестьян. «Нельзя без боли смотреть на ужасную картину деревни, — писал в конце 1928 г. в своем письме один из жителей Брейтовской волости Мологского уезда. — Голодает большая половина населения. Даже середняки, не думавшие, что на рынке хлеба не будет, и те сидят без хлеба… У зажиточных крестьян не меньше, чем в потребилке очередь, за ради Христа просят 5 фунтов до нового урожая. Едят месетку, которая раньше шла на корм скоту». Перебои с поступлением в магазинах продуктов питания и их продажей, огромные очереди, пустеющие рынки стали обычным явлением жизни города и де­ревни.

В 1928/29 г. была введена карточная система на хлеб и дру­гие продукты питания, а также на промышленные товары. Семьи рабочих и служащих губернии получали по карточкам 6 кг муки в месяц, а деревенская беднота — до 3 кг. Резко поднялись рыноч­ные цены на продукты; их рост стал опережать рост заработной платы рабочих и служащих. Задача ускорения темпов развития сельского хозяйства, увеличения производства сельскохозяйст­венной продукции, повышения его товарности все сильнее при­обретала социальную окраску. Экономика снова превращалась в политику. Возникшие проблемы требовали срочного решения.