СМИРНОВ Тимофей Михайлович

СМИРНОВ Тимофей Михайлович (1893, д. Карасиха Воскресенского у. Нижегородской губ. — 1987) — председатель Ярославской губернской ЧК с декабря 1919 по май 1920.

1 фото

Смотреть фотогалерею 1 фото

Тимофей Смирнов родился в 1893 году в Нижегородской губернии в крестьянской семье. С 1908 работал на Сормовских заводах модельщиком столяром. С 1914 по октябрь 1917 — рядовой русской армии, служил в 5-м авиационном парке. С марта 1917 года — член РСДРП (б).

В феврале 1918 прибыл в Ярославль. С марта работал модельщиком в железнодорожных мастерских, избирался секретарём парторганизации железнодорожного узла. Во время июльского мятежа был секретарём железнодорожного ВРК. После подавления мятежа — член коллегии транспортной ЧК в Ярославле. С 1919 — комендант Ярославского концлагеря, заведующий отделом, заместитель председателя (с сентября), председатель (с декабря) Ярославской губернской ЧК. Одновременно член губисполкома и президиума губкома РКП (б). Делегат VII и VIII Всероссийских съездов Советов от Ярославской губернии.

В июле 1920 года Т. М. Смирнов получил новое назначение — председателем Архангельской губернской ЧК. Работа для его ведомства в Архангельске предстояла большая.

В начале 1920 года Красная армия разгромила последние отряды Белой армии на Севере и 20 февраля заняла Архангельск. Многие офицеры не смогли или не захотели уезжать с отступавшими из России частями. Они стали первыми жертвами начавшегося на Русском Севере красного террора. Вслед за ними чекисты начали арестовывать бывших чиновников, купцов, крестьян — всех, кто вызывал подозрение в нелояльности советской власти.

Вот как описывает ситуацию в Архангельской губернии в это время историк Людмила Геннадьевна Новикова:

«Причинами арестов могли являться материалы белой прессы, где упоминались имена бывших белых военных и чиновников, земцев и кооператоров, а также попавшие в руки ЧК архивы белых учреждений. Судя по следственным делам ЧК, основанием для преследований порой являлись «сигналы снизу». Газетная заметка или личное заявление нередко были достаточным основанием для вынесения смертного приговора. Допросы самих обвиняемых были поверхностны и порой вообще считались излишними. Вернувшиеся из Норвегии эвакуированные белые чиновники, заявлявшие о готовности служить стране и власти в качестве специалистов, были схвачены прямо на корабле и вскоре расстреляны по обвинению в «бегстве за границу со штабом генерала Миллера».

Раз попавшего в руки ЧК часто не могли освободить ни сочувственные приговоры сельских обществ, ни ходатайства подчиненных. Даже просьбы руководителей советских учреждений вернуть им ценных технических сотрудников оставались без ответа. В частности, военного топографа Евгения Стапельфельда пытались отспорить друг у друга сразу три советских учреждения — топографический отдел военкома, начальник морских сил Северного моря и начальник гидрографической экспедиции. Тем не менее ценный специалист Стапельфельд был расстрелян ЧК в ноябре 1920 г. Такая же судьба постигла бывшего лесопромышленника Константина Башмакова, одного из организаторов Онежского народного ополчения. Ему не помогло заступничество Архангельского гублескома, с которым Башмаков сотрудничал, содействуя запуску лесозаводов губернии.

Несмотря на жалобы советских учреждений на нехватку опытных специалистов, Архангельская ЧК настаивала на более глубокой «чистке» советских органов. В августе 1920 г. председатель комиссии Тимофей Смирнов указывал, что бывшие белые офицеры и чиновники, теперь служащие в советских учреждениях, уже успели между собой связаться, и требовал их немедленного «изъятия». Среди расстрелянных и первых заключенных советских лагерей наряду с белыми офицерами, партизанами и чиновниками были и обычные крестьяне, обвиненные в распространении «ложных слухов» и «агитации против советской власти»".

Безусловно, ответственность за красный террор в Архангельске несёт не только тогдашний председатель губернской ЧК. Особенно зверствовала в этот период «Комиссия М. С. Кедрова». Но и роль председателя губЧК в организации террора не могла не быть значительной. А масштабы репрессий просто ужасают. Вот ещё одна цитата из книги Л. Г. Новиковой:

«Общие масштабы красного террора в первые месяцы после падения белого Северного фронта не поддаются точной оценке из-за отсутствия систематических данных. Официальные списки расстрелянных, появлявшиеся в местной прессе, и уцелевшие протоколы заседаний тройки Архангельской ЧК содержат имена нескольких сотен расстрелянных в 1920 г. и весной 1921 г. Архангельский историк Ю. Дойков смог установить имена более тысячи людей, расстрелянных на территории бывшей Северной области в 1920—1921 гг.

Однако сообщения очевидцев говорят, что число безымянных жертв террора на Севере могло быть во много раз больше. Современники утверждали, что только в первые недели после установления советской власти жертвами расправ стали не менее тысячи пленных чиновников, офицеров и солдат белой армии. Число погибших в 1920—1921 гг. в Холмогорском лагере, где производилось систематическое истребление заключенных, согласно различным свидетельствам, могло доходить до восьми и более тысяч человек. «Сочувствующий идейному социализму Степанов», обратившийся в конце лета 1921 г. с письмом в приемную председателя СНК Ленина и просивший разобраться с бесчинствами Архангельской ЧК, сообщал, что под Холмогорами было расстреляно свыше семи тысяч заключенных. Массовые расстрелы под Холмогорами были настолько известны современникам, что, по воспоминаниям архангельских старожилов, в 1930-е гг. именно туда студенты и преподаватели Архангельского медицинского института ездили в экспедиции за скелетами для учебных пособий.

Регулярные расстрелы также шли в Архангельске на Мхах, на Мудьюге, в Петроминском лагере, на Соловках и даже на далеком полярном архипелаге Новая Земля, куда направлялись партии заключенных. По данным архангельского краеведа А. А. Куратова, с февраля по ноябрь 1920 г. в этих лагерях были расстреляны и умерли от голода и болезней 25 640 человек.

Общие оценки численности жертв политических репрессий на Севере России в 1920—1922 гг., куда включены солдаты и офицеры Северной армии и сосланные в губернию чины других белых армий, переправленные на Север кронштадтские матросы, крестьянские повстанцы из Тамбовской губернии, Украины и Сибири, доводят количество погибших в 1920—1922 гг. до ста тысяч человек. Хотя эти цифры во многом основаны на личных свидетельствах и не поддаются проверке, вполне вероятно, что счет жертвам террора в первые годы советской власти на Севере действительно шел на десятки тысяч жизней".

Т.М. Смирнов возглавлял Архангельскую губЧК до марта 1921 года. Затем недолго (с марта по май 1921) работал председателем Астраханской губернской ЧК, начальником отделения Особого отдела ВЧК Кавказской армии, начальником Особого отдела ВЧК крепости и морской базы Кронштадт, был полномочным представителем ОГПУ по Уралу.

Чекистскую работу оставил в конце 1922 года по состоянию здоровья. После излечения окончил металлургический институт (специальность — инженер-металлург), находился на ответственной хозяйственной работе: заместитель директора Златоустовских объединённых металлургических заводов (1924−1925), директор военно-промышленного управления треста «Уралмет» (1927−1928), начальник сталелитейных цехов на заводе Красный Профинтерн города Орджоникидзеграда (1934−1937), начальник сталелитейного фасонного цеха Краматорского машиностроительного завода (1937−1940), главный металлург Уральского завода тяжёлого машиностроения имени Серго Орджоникидзе (1940−1943). После освобождения Украины от фашистов — на преподавательской работе: директор Мариупольского металлургического института (1944−1953), заведующий кафедрой технологии металлов и металловедения, доцент кафедры машин и литейного производства Пензенского политехнического института (1953−1968). С 1968 — пенсионер союзного значения.

Награды: ордена Красного Знамени и Дружбы народов, медали.