СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

из

«Слово о полку Игореве» — бессмертное произведение древнерусской литературы, великая трагическая поэма о судьбах Русской земли, создание которой многие ученые предположительно относят к 1185 г.

Открытие «Слова о полку Игореве»


Список «Слова» был обнаружен среди рукописей Спасского монастыря в Ярославле, что не выглядит случайностью. В Ярославском крае создавалась богатейшая книжная культура, здесь поддерживались традиции книгописания. Новые разыскания позволяют сделать выводы о существовании местной ярославской книгописной школы ХIII — XVI вв., о тесном взаимодействии рукописной и литературной традиции, особого феномена ярославской книжности, расцвет которой приходится на XVII — первую пол. XVIII в.

К 3-й четверти XVIII в. среди образованных слоев общества усилился интерес к изучению исторического прошлого России. Честь открытия «Слова о полку Игореве» принадлежит любителю и собирателю русских древностей, графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину, связанному родовыми корнями с Ярославским краем. А. И. Мусин-Пушкин являлся обер-прокурором Синода, членом Российской Академии, археологом и собирателем древностей, имевшим поместья в Ярославской губернии. В конце 1780-х — нач. 1790-х гг. он приобрел, возможно, у б. архимандрита Иоиля Быковского, настоятеля упраздненного по указу Екатерины II Спасского монастыря, рукописный сборник. Сборник состоял из древнерусских произведений светского содержания. Подлинный текст был списком «Слова о полку Игореве, Игоря сына Святославля, внука Олгова», судя по некоторым данным, переписанным в XVI в. на северо-западе Руси, вероятно, в Пскове или Новгороде. Таким орвзом, «Слова о полку Игореве» сохранилось в одном списке.

1-е упоминание о находке сделал в 1792 г. П. А. Плавильщиков в статье «Нечто о врожденном свойстве дум российских» в журнале «Зритель» (февраль 1792 г.). Еще при жизни Екатерины II, до конца 1796 г., А. И. Мусин-Пушкин сделал для императрицы копию с древнерусского текста «Слова» и сопроводил текст переводом на русский язык. Это был 1-й перевод «Слова о полку Игореве». Находка стала известна широкому кругу лиц. Екатерининский список, кроме переписанного текста «Слова», заключал в себе перевод, примечания и короткую справку. В XVIII в. были сделаны также несколько других переводов. До нашего времени дошли три списка с переводами «Слова о полку Игореве» XVIII в., в основе которых лежал перевод Мусина-Пушкина.

В нач. 1797 г. М. М. Херасков во 2-м издании своей поэмы «Владимир», в примечании к 16-й песне поэмы, упомянул «Слово о полку Игореве» и посвятил Бояну (в его транскрипции — Баяну) из «Слова» лирическое отступление, тем самым известив читателей о редчайшей находке. Это 1-я поэтическая реминисценция из «Слова» в русской литературе. «О древних лет певец, полночный Оссиян! / В развалинах веков погребшийся Баян! / Тебя нам возвестил незнаемый Писатель, / Когда он был твоих напевов подражатель. / Так Игорева песнь изображает нам, / Что душу подавал Гомер твоим стихам; / В них слышны, кажется мне, напевы соловьины, / Отважный львиный ход, парения орлины». Херасков сравнивал «Слово о полку Игореве» с песнями легендарного шотландского барда Оссиана, с поэмами Гомера. В октябрьском выпуске французского журнала «Sресtаtеuг du Nord» за 1797 г., который издавали французские эмигранты в Гамбурге, Н. М. Карамзин опубликовал сообщение о находке «Песни воинов Игоревых», которую можно сравнить с лучшими Оссиановыми поэмами".

А. И. Мусин-Пушкин возглавил издательскую группу, в которой его помощниками стали его друзья, ученые-архивисты А. Ф. Малиновский, Н. Н. Бантыш-Каменский, а также Н. М. Карамзин. Они прочли «Слово о полку Игореве», комментировали, перевели и подготовили издание, которое и было напечатано в Москве в 1800 г. В подлинной рукописи «Слова» текст был написан сплошь, в одну строку, без разделения на слова, и разделять слова пришлось самим издателям. Многие места для переводчиков и первых читателей были темными и непонятными. В 1812 г. подлинный сборник, включавший «Слово о полку Игореве», сгорел в пожаре вместе с коллекцией древнерусских рукописей А. И. Мусина-Пушкина в его доме на Разгуляе в Москве.

Полемика вокруг «Слова о полку Игореве»


В 1-м издании было допущено немало ошибок, поэтому обретение рукописи, сама находка «Слова» и его дальнейшее движение к публике вызвали множество скептических вопросов. В 1813 г. археограф К. Ф. Калайдович в письме задал А. И. Мусину-Пушкину ряд вопросов. Ответ А. И. Мусина-Пушкина на это обращение — важный документ по истории открытия и издания «Слова». Он не полон и не ясен. В 1824 г. Калайдович так излагал содержание переписки:

«Что касается до вопросов: на чем, как и когда писана Песнь Игорева? где найдена? и кто был участником в переводе и издании оной? — послушаем самого графа, который на сие отвечал мне декабря 31, 1813 года, следующее: на чем и когда писана? — Писана на лощеной бумаге, в конце летописи довольно чистым письмом. По почерку письма и по бумаге должно отнести оную переписку к концу XIV или к началу XV века. — Где найдена? — До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль, муж с просвещением и любитель Словесности: по уничтожению штата, остался в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, а по тому случаю, комиссионер мой купил у него все русские книги, в числе коих в одной под № 323, под названием хронограф, в конце найдено Слово о полку Игореве. — О прежних переводах и кто был участником в издании? — Во время службы моей в С.-Петербурге несколько лет занимался я разбором и переложением оныя Песни на нынешний язык, которая в подлиннике, хотя довольно ясным характером была писана, но разобрать ее было весьма трудно, потому что не было ни правописания, ни строчных знаков, ни разделения слов, в числе коих множество находилося неизвестных и вышедших из употребления; прежде всего, должно было разделить ее на периоды и потом добираться до смысла, что крайне затрудняло, и хотя все было разобрано, но я не был переложением моим доволен, выдать оную в печать не решился, опасаясь паче всего, чтобы не сделать ошибки подобной кн. Щербатову, который, разбирая грамоту Новгородцев к Ярославу, напечатал в оной между прочего (что, надеюсь, вам известно): „по что отъял сея поле, заячь и Миловцы?“. По переезде же моем в Москву, увидел я у А. Ф. Малиновского, к удивлению моему, перевод мой очень в неисправной переписке и, по убедительному совету его и друга моего Н. Н. Бантыша-Каменского, решился обще с ними сверить переложение с подлинником и, исправя с общего совета, что следовало, отдал в печать».

Остается не проясненным время открытия «Слова о полку Игореве». Если покупка была сделана у Иоиля после упразднения Спасского монастыря (1788), значит, «Слово» приобретено не ранее 1788 г. Вряд ли покупка была совершена до назначения А. И. Мусина-Пушкина на обер-прокурорский пост (1791), до того как он вообще стал заниматься собиранием рукописей. Однако рукопись была приобретена не позднее 1792 г., т.к. существовало мнение, основанное, впрочем, на предании, что исторические и филологические примечания (к изданию Мусина-Пушкина) писал И. Н. Болтин, умерший 6 октября 1792 г. То, что рукопись «Слова о полку Игореве» была приобретена не позднее 1792 г., доказывает и косвенное указание на знакомство с рукописью в статье П. А. Плавильшикова «Нечто о врожденном свойстве дум российских» (1792).

Раздавались голоса скептиков. М. Т. Каченовский и О. Сенковский заявляли, что в нашей древней литературе нет ни одного произведения, которое по художественному уровню приближалось бы к «Слову о полку Игореве». Язык «Слова» не находит, заявляли они, себе соответствий в языке других памятников письменности. Когда выяснилось, что песни легендарного воина и певца кельтов Оссиана сочинены Дж. Макферсоном в сер. XVIII в., тень этой литературной мистификации легла на «Слово». Оно, по мнению скептиков, было создано в конце XVIII в. Мусиным-Пушкиным или даже Карамзиным.

Точка зрения скептиков вызвала горячую отповедь со стороны ученых и писателей. Отстаивал подлинность «Слова» А. С. Пушкин, который хотел создать собственный поэтический перевод поэмы и собирал материалы для статьи. Пушкин верно почувствовал связи «Слова» с народной поэзией. В заметках «Песнь о полку Игореве» Пушкин писал: «Некоторые писатели усумнились в подлинности древнего памятника нашей поэзии и возбудили жаркие возражения. Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока… Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? Но Карамзин не поэт. Державин? Но Державин не знал и русского языка, не только языка Песни о полку Игореве. Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегстве».

В 1813 г. К. Ф. Калайдовичем была найдена приписка на Псковском апостоле 1307 г., которая являла следы влияния «Слова о полку Игореве». В приписке говорилось о распрях московского князя Юрия Даниловича и Михаила Тверского в начале XIV в.: «При сих князях сеяшется и ростяше усобицами, гывяше жизнь наша, в князех которы, и веци скоротишася человеком» (ср. в «Слове»: «Тогда при Олзе Гориславличи сеяшотся и ростяшеть усобицами…»). В 1830-е гг. М. Максимович установил связь «Слова» с народной украинской поэзией. Наконец, в 1852 г. была найдена «Задонщина», в тексте которой обнаруживаются прямые заимствования из «Слова о полку Игореве». Эти факты свидетельствовали о подлинности «Слова».

В 1870-е гг. полемика продолжается. П. П. Вяземский, Вс. Миллер, А. Веселовский отвергли самостоятельность «Слова» и усматривали в нем отражение влияний либо древнегреческой литературы (Вяземский), либо южнославянской (Миллер). С опровержением их точек зрения выступил (1878) А. А. Потебня. Он доказывал, что «Слово» не «сочинено по готовому византийско-болгарскому или иному шаблону». Это произведение, по мнению исследователя, «оригинально и самобытно, оно все проникнуто народнопоэтическими элементами». Для доказательства Потебня приводил большое количество примеров из русской и украинской народной поэзии. «Слово о полку Игореве» изучалось литературоведами, поэтами, лингвистами и историками. Его переводили В. Жуковский, А. Майков, Л. Мей и многие другие русские поэты.

Французский ученый Анри Мазон в 1940 г. пытался доказать, что «Слово о полку Игореве» — поздняя подделка, выполненная на основе «Задонщины». Ему оппонировал Н. К. Гудзий (1946). Попытку пересмотреть время написания «Слова» предпринял и историк Л. Н. Гумилев («Поиски вымышленного царства», М., 1970), который датировал «Слово» 1249−1252 гг. и считал, что это — мистификация поэта ХIII в., который под масками князей времен Игорева похода изобразил деятелей своего века. Концепция Гумилева вызвала возражения Б. А. Рыбакова и Л. А. Дмитриева. Среди выдающихся русских исследователей «Слова о полку Игореве» в ХХ в. следует назвать также В. П. Адрианову-Перетц и Д. С. Лихачева. Тюркские влияния искал в «Слове» О. Сулейменов, чем навлек на себя критику.

Внимание привлекла личность Иоиля Быковского. В. В. Лукьянов, основываясь на изучении коллекции рукописей ЯГИАМЗ (1950-е гг.) и ГАЯО, полнее представил облик Иоиля — книжника, хранителя древностей, имевшего библиотеку исторического значения. Иоилю принадлежит заслуга не только сохранения, но и открытия рукописи; он, понимая ее ценность, больной, передал ее для публикации Мусину-Пушкину. В 1960-е гг. А. А. Зимин, считавший «Слово о полку Игореве» подделкой, выдвинул гипотезу о том, что именно Иоиль был автором «Слова», написав его в подражание «Задонщине». Г. Н. Моисеева выдвинула версию о том, что рукописный текст «Слова» принадлежал не Иоилю, а монастырю. Изучение описей монастырского книгохранилища показало, что в нем хранилась рукопись «Хронограф». В 1788 г. наименование рукописи из описей книгохранилища исчезает. Моисеева предполагает, что это и был отданный Мусину-Пушкину сборник. Это исследование косвенным образом подтверждает подлинность «Слова».

Содержание «Слова о полку Игореве»


«
Слово о полку Игореве» не было понято ни его первыми издателями, ни их современниками даже в самом общем содержании. Литературная среда конца XVIII — нач. XIX в. стремилась обнаружить в «Слове» по преимуществу соответствия своим предромантическим вкусам. В «Слове» слышали только эпическую тональность, искали оссианизм, сведения о древних народных «бардах», «Словом» гордились как произведением, свидетельствующим о существовании древней поэтической культуры на Руси. Восторженное отношение вызывало упоминание в «Слове о полку Игореве» Бояна, в котором современники видели прежде всего певца типа шотландских бардов; увлекались языческой стороной древнего памятника, картиной древнерусского Олимпа с языческими божествами. Постепенно «Слово» оказалось окружено широкой исторической перспективой. Получили верное истолкование его политические идеи, его смысл. Объяснились многие явления языка, казавшиеся непонятными в конце XVIII — нач. XIX в. В конце XIX — нач. XX в. исследователи уясняли «темные места» памятника, его ритмический строй, композиционные особенности, устанавливали связи с западноевропейским средневековым эпосом.

В советскую эпоху «Слово» рассматривается как произведение героического характера, как монументально-исторический памятник, воспевающий доблестные подвиги князя Игоря, его патриотизм («на землю половецкую, за землю Русскую!») Но «Слово» — не гимн победе, а рассказ о поражении; не героическая эпопея, а песнь о крахе. Героическое — в далеком прошлом; в настоящем — тьма, печаль, туга, боль. Автор «Слова» резко отделяет себя от Бояна. Нельзя «старыми словесами» рассказывать о горечи поражения. Боян был соловьем именно старого времени, его гусли «сами князьям славу рокотали». Автор «Слова» зачинает иную песнь — не во славу князьям, а в проникновение горшего опыта, овеянного слезами и плачами.

М. М. Бахтин назвал «Слово о полку Игореве» первой русской трагедией, говорил о трагедийности звучания всего произведения. С этой точкой зрения солидарен Ю. М. Лотман. Несмотря на то, что действующими лицами являются персонажи «исторического» плана, всё истолкование смысла событий «Слова» повернуто к истокам истории, к временам былых и настоящих раздоров и междоусобиц. Поход Игоря — своеобразное «обновление» походов Олега Гориславича (князя с худой славой), который вошел в историю как «зачинатель» междоусобиц на Руси. «Нынешние» времена усобиц сравниваются с идеальными временами «первых князей». Показательна концепция славы в «Слове о полку Игореве». Жажда славы князю Игорю ум опалила, это не жажда воинской славы, но жажда власти. Победа над половцами означала для князя Игоря путь к престолу, к великому княжению. Поведение Игоря и Всеволода характеризуется неумеренностью претензий и амбиций.

Автор «Слова о полку Игореве» не моралист. И «Слово» — не поучение. Святослав, узнав о своевольном походе, поражении и пленении Игоря, восклицает: «Что же вы сотворили с моей серебряной сединой?!» Игорь возвращается из плена. И река Донец укоряет его: «Разве не мало тебе славы?» «Девицы поют на Дунае, звенит слава в Киеве». Сколько скрытой горечи в этих последних строчках! «А Игорева храброго полку уже не воскресить». «Князьям слава, а дружине — аминь», — одна из последних версий перевода финала…

По-разному оценивается место христианских и языческих элементов в «Слове о полку Игореве». Указывается, в частности, что это религиозная поэма покаяния. Автор «Слова» говорит, что история не односмысленна, неоднозначна. «Слово» ведет читателя к мысли о трагических законах истории и о путях личности к отрезвлению и самоочищению.

Нашли ошибку или опечатку? Выделите текст и кликните по значку, чтобы сообщить редактору.

Источники
Литература

Орлов А.С. Слово о полку Игореве. – М.; Л, 1945;

Лукьянов В.В. Описание коллекции рукописей государственного архива  Ярославской области Х1У-ХУ вв. – Ярославль, 1957;

Дмитриев Л.А. История первого издания «Слова о полку Игореве». – М.; Л., 1960;

Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игореве» и его современники». – М., 1971;

Рыбаков Б.А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». – М, 1972;

Лихачев Д.С. Великое наследие. – М, 1975;

Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». – Л., 1977; 2-е изд. Л., 1984;

Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. – Л., 1985; 

«Слово о полку Игореве» и его время. – М., 1985;

Лотман Ю.М. «Звонячи в прадеднюю славу» // Избранные статьи  в трех томах. Т. 3.  – Таллин, 1993.

поиск не дал результатов