В июле 1929 года Ярославль посетили авторы только что вышедшего романа «Двенадцать стульев» Илья Ильф и Евгений Петров. Впечатления от этого визита нашли отражение в их новом романе «Золотой телёнок».

Роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» был опубликован в 1928 году в журнале «Тридцать дней» и в том же году вышел отдельным изданием. За ним последовали несколько рассказов и повестей. Кроме того, Ильф и Петров начали писать фельетоны для «Правды», «Литературной газеты» и других изданий. В течение нескольких лет по заданиям редакций они побывали во многих городах страны. В июле 1929 года они посетили и Ярославль. К этому периоду относится и начало работы писателей над романом «Золотой телёнок».

Действие первых глав романа «Золотой теленок» разворачиваются в городе Арбатове. На основе изучения публикаций журналистов ярославской губернской газеты «Северный рабочий» за 1927−1929 годы попытаемся реконструировать события и явления повседневной жизни ярославцев, нашедшие отражение в этом романе и других произведениях авторов, а также в записных книжках И. Ильфа.

Страницы «Северного рабочего» дают достаточно полную картину жизни и быта ярославцев в конце 1920-х гг. При этом есть основания полагать, что кто-то из журналистов редакции предоставил эту «общую картину» с отдельными колоритными деталями ярославского быта И. Ильфу и Е. Петрову.

Содержание фельетона «Халатное отношение к желудку» прямо отсылает нас к ярославской действительности. «На берегу реки Волги живописно раскинулся город Ярославль. Но это еще полбеды. Дело в том, что на одной из его улиц живописно раскинулась кооперативная столовая, вывесившая на стене большой плакат «Пища — источник жизни человека, — пишут И. Ильф и Е. Петров. — Между тем отдельные ярославцы, побывавшие в этой столовой, с сумасшедшим упорством настаивают на том, что пища ведет к прекращению жизни человека. Тут, как видно, все дело в том, какая пища… Именно это недоучел ярославский коопзаведующий, который уделил слишком много внимания идейно-теоретическому обоснованию своей должности, позабыв, что обед должен быть съедобным. И перед глазами охваченного ужасом едока появляются строгие увещевания в стихах и прозе. «Вводи в организм горячую пищу и разные закуски». «Не отвлекайся во время еды разговором, это мешает правильному выделению желудочного сока». «Просят о скатерти руки не вытирать». А скатертей и вовсе нет. Столы накрыты липкой нечистой клеенкой. Ножи и вилки прикованы цепями к ножке стола (чтоб не украли)».

Обложка журнала «Огонёк» (№ 27 за 1931 год), в котором был напечатан фельетон И. Ильфа и Е. Петрова «Халатное отношение к желудку»

Изучение архивных материалов, в частности, о деятельности Центрального рабочего кооператива «Единение-Сила» (далее — Ярославский ЦРК), не дало информации о местонахождении столь колоритно описанного в фельетоне заведения ярославского общепита. Ответ на этот вопрос удалось найти в газете «Северный рабочий».

Итак, «культурная чайная» была торжественно открыта 1 января 1929 года «Еще недавно здесь был ресторан „Рекорд“ — излюбленное место кутнуть и выпить. Сейчас бывший „Рекорд“ не узнать. Две огромные залы блещут порядком и чистотой. Обилие света и воздуха. Чай. Есть холодные закуски. При желании вам дадут здесь и горячие блюда: молочные, рыбные». «Наконец-таки Ярославль обзавелся долгожданной, советской культурной чайной, — сообщает корреспондент газеты „Северный рабочий“. — В одной из зал оборудуется красный уголок. Будет радио. Предполагаются беседы, лекции, даже специальный инструктор по культработе. „Общественная столовая не только место питания, но и товарищеского общения и проводник новой культуры“ — об этом говорит один из украшающих чайную лозунгов».

Заметка сопровождается фотографией одного из залов «культурной чайной». Качество изображения очень плохое, но можно видеть лозунг, украшающий стену заведения: «Питание — источник жизни человека». «Питание», а не «пища» (как в фельетоне) — именно так эта фраза отразилась в «ярославской» части записных книжек И. Ильфа. И это также свидетельствует, что в фельетоне 1931 года И. Ильф и Е. Петров описали увиденное ими в Ярославле 2 года назад — в июле 1929 года.

Насколько же различны впечатления от «культурной чайной» корреспондента «Северного рабочего» и писателей-сатириков! Неужели «блещущие порядком и чистотой две огромные залы» «советской культурной чайной» за полгода (напомним: И. Ильф и Е. Петров были в Ярославле в июле 1929 г.) деградировали до «липких нечистых клеенок», ножей и вилок, прикованных к ножкам столов и несъедобных обедов? Возможно, в фельетоне есть некоторое преувеличение, гротеск. Тем более не факт, что И. Ильф и Е. Петров лично отведали несъедобные блюда. Скорее всего, они отразили мнение ярославцев о качестве питания, причем, возможно, не только в «культурной чайной № 5», но и во всех столовых Ярославского ЦРК.

Кроме сохранившихся в архиве актов обследования столовых, о некачественной пище, воровстве и антисанитарии в столовых Ярославского ЦРК свидетельствуют заметки и письма читателей. «В столовой № 8 ЦРК с каждым днем обеды становят все хуже и хуже. В первом блюде вместо мяса дают требуху. Повара грубо отвечают: „Бери что дают, не разговаривай!“» (Северный рабочий, 11 мая 1929). «В столовых ЦРК пропадают ножи, ложки, вилки. Даже перечницы, горчица в склянках и пепельницы — и те прикарманиваются» (СР, 3 янв 1928). «Посетители суп разливают по столу, соус размазывают по скатерти. Скатертью же вытирают руки, в салфетки иногда сморкаются» (СР, 4 янв.1928). «В столовой ЦРК № 1 теснота и грязь: на столах лужи и объедки, на полу окурки, плевки, очистки колбасы, обрывки бумаги» (СР, 12 янв. 1928).

Только благодаря «Северному рабочему» удалось установить и местонахождение столовой, описанной И. Ильфом и Е. Петровым. Фотографий улиц и зданий Ярославля 1920-х гг. до нас дошло очень мало. Вывеску «Культурная чайная № 5» на здании, где была так называемая «Кокуевская» гостиница (здание находилось на сегодняшней площади Волкова напротив Волковского театра и было разобрано в конце 70-х гг. ХХ века), можно увидеть на карикатуре художника Франца Весели в журнале «Северный медведь» (приложение к «Северному рабочему»), на которой изображен центр Ярославля.

Также благодаря «Северному рабочему» мы узнаем, что попытка создания «культурной чайной» была предпринята еще летом 1928 года. Помещение бывшей чайной-столовой «Хуторок» («Грязно было в «Хуторке, раздавались пьяные песни») взяла в аренду артель инвалидов «Привет». «По широким замыслам коопинсоюза это должна быть первая в городе культурная чайная. И радио, и множество газет, и приветливый радушный прием для желающего отдохнуть рабочего», — писал «Северный рабочий» (12 авг.1928). Но оказалось так, что губернский отдел коммунального хозяйства сдал помещение в аренду за 80 рублей в месяц костромскому пивзаводу «Северянин», который и сдал чайную уже в субаренду артели инвалидов «Привет» за 300 рублей. «Из-за пива нас обложили налогами, не хватает средств даже на покупку плакатов», — жаловалась артель инвалидов, отмечая, что основная часть выручки чайной уходит заводу «Северянин». А слова на вывеске заведения «с продажей пива завода «Северянин»» притягивают привычную клиентуру — любителей выпить и похулиганить. «С пивом нам о культуре и мечтать нечего», — грустно резюмирует заведующий чайной.

Еще один объект общепита, упомянутый в «Золотом теленке», — летний кооперативный сад, где Остап Бендер и Шура Балаганов обедали ввиду закрытия кооперативной столовой. Какой из существующих кооперативных садов Ярославля могли описывать И. Ильф и Е. Петров?

Упоминаний о плакате «Пиво отпускается только членам профсоюза» в каком-либо из «садов» обнаружить пока не удалось. Но о некоторых «садах» в районе места, где разворачивается действие романа, информацию в «Северном рабочем» удалось найти.

Несколько пивных «точек» на Первомайском бульваре в мае 1929 г. были преобразованы Ярославским ЦРК в буфеты № 8, 9 и 10, в которых «можно получить горячие порционные кушания и закуски, чай, какао и молоко». В мае же 1929 г. Яркустпромсоюз открыл на территории Спасского монастыря «"Сад кустаря» с буфетом, библиотекой-читальней, закрытой верандой, сценой и кино". При этом в заметке сообщается, что буфет обслуживает «членов кустпромкооперации». Определенная же дискриминация посетителей, не являющихся членами кооператива совторгслужащих, имела место в Центральном саду профсоюзов. «Входящего гражданина спрашивают: „Член профсоюза?“. Он показывает книжку. „Пищевик? Льгот не имеете. Платите 25 коп.“. Подходит другой. Показывает красную членскую книжку и получает билет на места за 10 копеек» (СР, 1928, 25 мая).

Также в романе «Золотой теленок» подробно описаны приключения Адама Козлевича и его автомобиля «Лорен Дитрих» с надписью на борту «Эх, прокачу!». Прототипом Адама Козлевича был ярославский таксист Осип (Иосиф) Карлович Сагассер. «Чуть суд — призывали Сагассера — он возил всех развращенных, других шоферов не было» — эта фраза из «Записных книжек» И. Ильфа развернута в романе в сюжетную линию о ночных поездках на автомобиле Адама Козлевича «загулявших» граждан и о последовавших затем судебных процессах о растратах в кооперативных и государственных организациях.

Выступая в судебных процессах свидетелем, Адам Козлевич «погубил множество учреждений. Последней его жертвой пало филиальное отделение областной киноорганизации, снимавшее в Арбатове исторический фильм «Стенька Разин и княжна». Фильм с похожим названием, действительно, снимал на Волге под Ярославлем создатель ярославской кинофабрики Григорий Либкен, но происходило это в 1914 году — в съемках тогда участвовали около 1000 статистов! А вот в январе 1928 г. в Ярославле проходил суд над руководителями Северного отделения Совкино, которые за несколько месяцев с открытия этого филиала в Ярославле растратили 40 тысяч рублей.

В фельетоне «Как мало прожито, как мало пережито!» журналист «Северного рабочего» рассказывает, как заведующий Северным отделением А. Круглов «умел поддерживать престиж предприятия. Например, нанял автомобиль у Сагассера. На этом автомобиле производилась перевозка картин. Больше же всего разъезжал сам Круглов по личным делам. Правильный расчет: когда увидишь какого-нибудь заведующего на автомобиле, то сразу и к учреждению его какое-то невообразимое расположение чувствуешь». (СР, 1928, 6 янв).

Очевидно, Сагассер был одним из свидетелей на судебном процессе по делу отделения Совкино. К сожалению, пока других упоминаний о Сагассере в «Северном рабочем» найти не удалось. Возможно, сведения об участии Осипа Карловича в судебных процессах 1926−1928 годов удастся найти в документах фонда Губернского суда Государственного архива Ярославской области.

Косвенным образом с Ярославлем связана еще одна неоднозначная история из деятельности Совкино. Осенью 1927 г. в Ярославль приезжает киноэкспедиция Совкино для завершения съемок фильма «Ленское золото», часть которых уже была проведена в тайге на реке Лена. «Это как раз та наделавшая много шума картина „Ленское золото“, на которую Совкино затратило большие деньги и которая все же не попала на экран» (СР, 1927, 1 окт.). Из первоначального фильма взяты только отдельные куски, показывающие природу Якутии, в Ярославской же губернии и в павильоне в Москве должны досниматься остальные сцены кинокартины, пишет журналист «Северного рабочего». Премьера этого дебютного фильма режиссера В. Ю. Юренева, по некоторым сведениям, состоялась в феврале 1929 г., но сама лента не сохранилась! О каком «шуме», связанном с большими затратами Совкино на первоначальный фильм, который «не попал на экран», пишет журналист «Северного рабочего» — пока установить не удалось.

Еще один интересный вопрос: почему Ильф и Петров именно Сагассера выбрали в качестве прототипа Адама Козлевича? В конце 1927 г. «в Ярославле 3 (!) частных легковых прокатных автомобиля. Стоянка их — преимущественно на Театральной площади» (СР, 1927, 17 дек.). Кроме того, 5 новых автомобилей (очевидно, в том числе и легковых) были приобретены летом 1927 г. для созданного в Ярославле транспортного комбината городского отдела коммунального хозяйства (СР, 1927, 2 июля).

Правда, когда Московская киноэкспедиция попыталась арендовать у транспортного комбината автомобиль для съемок в Гаврилов-Яме, управляющий запросил за поездку и 2 часа простоя 75 рублей, за простой сверх этого времени — дополнительную плату. «Такса много дороже московской. На просьбы уменьшить управляющий отказал. Частный содержатель машины взял за проезд туда-обратно и 7 часов простоя 40 рублей», — пожаловались участники московской киноэкспедиции (СР, 1927, 29 сент.).

В декабре 1927 г. городской Совет признал, что 10 рублей в час — слишком дорогая плата за прокат автомобилей. «Из-за неё легковые машины частенько простаивают в гараже. Учреждения, предприятия и лица предпочитали пользоваться извозчиками и частными прокатными автомобилями» (СР, 1927, 28 дек.). И снизил тариф на автопрокат — до 4 рублей в час по городу. Отметим, что на декабрь 1927 г. в Ярославле было зарегистрировано около 60 автомобилей (грузовых и легковых), 150 извозчиков и около 1000 грузовых подвод (СР, 1927, 28 дек.).

Выше приведенная информация свидетельствует, что 3 частных ярославских таксиста по крайней мере до весны 1928 г. создавали достаточно успешную ценовую конкуренцию неразворотливому городскому транспортному комбинату. («Он (заведующий транспортным комбинатом) так хозяйничает, что его собственные автомобили стоят без бензина, а часть работы он сдает тому же частнику» — СР, 1928 10 мая). Неужели в 1928 — начале 1929 г. дела у частных ярославских таксистов (или только у Осипа Сагассера?) пошли настолько плохо, что в результате в сюжетной линии «Золотого теленка» появляется описание коммерческой неудачи Адама Козлевича на ниве автопроката? И как звали тех ярославских таксистов, которых, в отличие от Осипа Сагассера, сатирики не увековечили в своем произведении?

Имя одного из них удалось установить. «Автопрокат Чекалова М. А. Тел. 6−88. Подача машины круглые сутки» — это рекламное объявление было напечатано в 3-х номерах «Северного рабочего» в конце апреля 1928 г. (СР, 1928, 26 апр.). Возникает также вопрос: почему именно Сагассера Ильф и Петров выбрали в качестве прототипа Адама Козлевича? Новые факты о жизни и деятельности Осипа Сагассера, будем надеяться, удастся найти в архивных фондах. Но то, что Осип Карлович имел достаточно широкую известность в Ярославле, косвенно подтверждает в своем фельетоне Александр Кузнецов: заведующий отделением Совкино «нанял автомобиль у Сагассера». Эта фраза говорит о том, что Сагассер был широко известен в Ярославле, коль скоро журналист не счел нужным детализировать для читателей его «персональные данные» (хотя бы имя и отчество).

И вот здесь мы подходим еще к одной интересной теме. Безусловно, Арбатов в романе «Золотой теленок» — это обобщённый литературный образ провинциального российского города 1920-х годов. Но авторы романа, кроме уже упомянутых выше сюжетов, описывают другие детали повседневной жизни Арбатова, удивительно напоминающие ярославские реалии 1928−1929 гг. Вот некоторые из них.

«Церкви у нас замечательные. Тут уже из Главнауки приезжали, собираются реставрировать», — эти слова «неожиданно для самого себя» сказал «сыну лейтенанта Шмидта» Остапу Бендеру председатель местного исполкома.

«Бендер и Балаганов быстро пошли в сторону от исполкома. По главной улице на раздвинутых крестьянских ходах везли длинную синюю рельсу. Такой звон и пенье стояли на главной улице будто возчик вез не рельсу, а оглушительную музыкальную ноту». Из заметки с названием «Рельсы гудят» (!) узнаем, что в Ярославле в 1928 году производилась замена рельсов и шпал трамвайной линии по ул. Свободы от Сенной площади до Линии Социализма, а на 1929 год капитальный ремонт пути должен быть продолжен по Линии Социализма — тогда это была главная улица Ярославля (статья «Рельсы гудят…» в №№ за 4 и 8 авг).

«Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель». Осенью 1928 г. ЦРК заложил на хранение в подвал дома № 22 на Советской площади 80 тонн непросушенного картофеля, который быстро начал гнить, распространяя на всю площадь кислый запах. Этому событию был посвящен фельетон и последующее обращение к горисполкому на страницах газеты. Автор фельетона умолчал об одной детали: дом № 22 — это церковь Ильи Пророка на центральной площади Ярославля, в которой в те годы уже располагался музей.

Такую осведомленность авторов романа в деталях городской повседневности трудно объяснить только наблюдениями И. Ильфа и Е. Петрова за жизнью ярославцев в течение краткосрочной командировки в июле 1929 г. В создании образа Арбатова, скорее всего, участвовали ярославцы — причем те, кто по долгу службы хорошо знал многие детали повседневной жизни города.

«Редакция газеты. Застенчивые художники. Бывший чех и художник-зарисовщик, длинноногий русский интеллигент» — эта фраза в Записных книжках И. Ильфа свидетельствует об общении писателей с журналистами «Северного рабочего» в июле 1929 года. «Бывший чех» — карикатурист «Северного рабочего» Франц Весели, уже создавший к лету 1929 года серию карикатур о быте жителей Ярославля, был хорошо знаком с московским художником Константином Ротовым, который сопровождал И. Ильфа и Е. Петрова в этой командировке.

«Кофман. Его комната. И пение из окон педтехникума». Георгий Кофман публиковал статьи и заметки в литературно-театральном разделе «Северного рабочего». Почему писатели были в гостях именно у него и мог ли именно Георгий Кофман быть тем источником информации, который способствовал проникновению Ильфа и Петрова в повседневную жизнь ярославцев? И могли ли участвовать в этом неофициальном общении с писателями на квартире Кофмана (на Волжской набережной!) другие журналисты «Северного рабочего»? Например, упомянутый выше Александр Кузнецов — автор многих острых сатирических фельетонов (в 1930-е годы — журналист газеты «Известия»), в совершенстве владеющий литературным языком и средствами выразительности.

Или еще один фельетонист ярославской газеты — К. Милль-Северный. Не его ли имел в виду И. Ильф, описывая в Записных книжках посещение редакции «Северного рабочего», когда писал фразу: «Кислый альбом Милля»? Какой в итоге была роль ярославских журналистов в ознакомлении И. Ильфа и Е. Петрова с деталями повседневной жизни Ярославля или в подготовке сюжетов романа? Приезжали ли И. Ильф или Е. Петров в Ярославль до своей командировки от журнала «Чудак» в июле 1929 года? Использовали ли какие-то заметки или сообщения корреспондентов из Ярославля в своих фельетонах, будучи редакторами сатирической страницы газеты «Гудок» в 1928 г. Все эти направления являются предметом дальнейших исследований.