Катастрофа баркаса «Четвёртый»
Катастрофа пассажирского баркаса «Четвёртый» произошла на Волге в Ярославле 9 июля 1933 года, в воскресенье. За несколько минут погибли около ста человек.
В то воскресенье вверх по Волге на баркасе «Четвёртый» ехали учащиеся учкомбината Северной железной дороги, работники службы эксплуатации станции Ярославль. Кто-то следовал на прополку в пригородное хозяйство, кто-то просто хотел провести выходной на реке.
На судёнышко вместимостью 120 человек погрузилось более трёхсот. Точную цифру так и не установили — билеты продавались на палубе. Капитан Андреев спокойно ушёл домой, доверив рейс помощнику. Едва баркас отошёл от причала, на нём обозначился опасный крен. Вода стала захлёстывать иллюминаторы, пассажиры в панике бросились к бортам. Помощник капитана не слушал просьб о возвращении к пристани. Некоторые стали бросаться в воду. Вдруг судно резко накренилось, мгновенно перевернулось и пошло ко дну. Глубина Волги здесь достигала 3 — 4 метров. До берега было метров сто.
Поблизости шел пароход «Ванцетти». Его матросы около 20 минут, растерявшись, наблюдали за происходящим, вместо того чтобы оказывать помощь гибнущим.
В первый день извлекли 46 утонувших, в следующие дни дежурные посты ловили трупы даже на расстоянии десяти километров ниже Ярославля. Всего было найдено 98 погибших. Точное число жертв установить не удалось.
***
Причина трагедии оказалась проста до банальности. «Совершенно неудовлетворительное состояние работы Ярославского порта, доходящее до развала… Преступное невыполнение основных правил посадки пассажиров на судно и порядка в пути следования, недопустимо слабое состояние труддисциплины среди команд судов, расхлябанность хозяйственного руководства», — говорится в заключении комиссии. Ярославская пристань имела всего один баркас для пассажирского сообщения, не было средств для оказания помощи при аварии, ни одного водолаза.
Дело о катастрофе баркаса «Четвёртый» рассматривала выездная сессия Верховного суда. 21 июля в «Северном рабочем» появилось объявление: «Вход на процесс по делу аварии баркаса „Четвёртый“ по пропускам и билетам, выданным фабрично-заводскими комитетами на предприятиях».
Заседание суда началось 22 июля в Волковском театре. Зал был переполнен. Чтобы все могли слышать ход процесса, на Театральную площадь вывели громкоговорители. В шести номерах «Северный рабочий» печатал подробные отчёты с процесса
Процесс вёл судья Санников, член Верховного суда РСФСР. Государственный обвинитель — областной прокурор Драгунский. Члены суда: рабочий фабрики «Красный Перекоп» Горюнов, рабочий депо Всполье Захаров. Общественные обвинители — Чук, Николаев и Антюхов. Защитники — Мебель и Уланов…
В зале, пишет журналист, «строгие, деловые лица ударников, рабочих и работниц ярославских заводов». Подсудимых — двенадцать человек. Главные обвиняемые — капитан баркаса Андреев и помощник капитана Курапов — привлекаются за преступную халатность, разгильдяйство на водном транспорте, которое привело к аварии. «Задача суда, говорит судья Санников, — вскрыть обстановку в момент аварии и разобрать всю систему работы и руководства на речном транспорте на ярославском участке».
Процесс начинается допросом капитана Андреева.
«Я не соблюдал правил норм посадки, чтобы не вызывать негодования у пассажиров, — говорит он. — Я хорошо знал, что мы не удовлетворяли элементарных потребностей пассажиров в пригородном сообщении. Мы работали из рук вон плохо. Расписание менялось часто, без всякого иной раз предупреждения, и из-за этого пассажиры иногда были вынуждены ждать парохода на берегу по три-четыре часа».
Капитан рассказывает свою биографию. С 1914 года работает на водном транспорте. К 1930 году был выдвинут на должность капитана пригородного сообщения. Обещает рассказать всё начистоту, по-рабочему. Но, сказано в газетном отчёте, чистоты нет — всё неопределённо, приблизительно и примерно. Пытается уверить суд, что на баркасе в день аварии было 200 человек, тогда как он возил порой и больше — по 300 человек, и это было нормально. Качку в момент отхода заметил, но не придал ей значения — нагрузка в 200 или 300 человек (при нормативной — 120) не считалась опасной.
«Я перегрузил пароход не для того, чтобы заработать и получить премию за перевыполнение плана, но только для того, чтобы не обидеть публику. Пусть все едут», — объясняет капитан.
На вопрос же областного прокурора, считает ли он себя виноватым в аварии «Четвёртого», неохотно выдавил: «допустил перегрузку». Потом добавляет, что в аварии виноваты сами пассажиры, учащиеся ФЗУ — шалили, передвигались по баркасу, вызывали искусственную качку.
Сам капитан в тот рейс не ходил. Вместо себя он оставил помощника Курапова. Тот так же рассказал о себе: прошёл от матроса до штурвального, назначен помощником. Считает себя подготовленным для ответственной работы, «работал по заведённому порядку».
«Особенных нарушений не было. Только перегружали. Так это давно было так, не я один виноват… Как же я мог иначе? Если бы я посадил 120 человек, мне бы сказали: что ты пустой пароход ведёшь? А я что, не я один возил. Иначе мне и нельзя было. Знал, что погрузка 9 июля была ненормальная. Но капитан сказал, что плыть можно, — и снова неуверенно добавляет: — И раньше так было, и ничего не случалось».
Из этих ответов «всё ярче складывается картина преступного забвения всякой ответственности за судно, за пассажиров, отсутствие всякой трудовой дисциплины и классовой бдительности», как пишется в отчёте. Работали на авось, без всякого противодействия тем порядкам, которые в конце концов привели к гибели баркаса «Четвёртый».
Шесть дней продолжался процесс в Волковском театре. И всё более нелепой и трагичной представала суть аварии.
Баландин, помощник капитана с теплохода «Ванцетти» в момент катастрофы проходящего мимо баркаса, объяснял: «Баркас, шедший перед нами, внезапно скрылся в воде. Гудков тревоги не давал». Баландин якобы даже не мог определить, что случилось, а утопающих людей… принял за купальщиков. Потом, правда, сознался, что не принял никаких мер для их спасения. Видимо, растерялся…
Сотрудник порта Футьянов, отвечающий за перевозку людей к пригородному хозяйству, сам с баркасом не пошёл, послал инструктора, не проинструктировав его. Тот попал на баркас впервые, значение своей работы не осознавал.
Диспетчер имел право задержать перегруженное судно, но этого не сделал — «не было на руках такого циркуляра». Агент суднадзора Логинов к тому времени имел стаж работы всего лишь два месяца. Правда, раньше на баркасе побывал дважды, узнав, что на «Четвёртом» часто бывают перегрузы. Но в тот раз обстановка на судне была нормальная, и он даже не говорил с командой по этому поводу — решил, что более нарушений не будет.
Государственный обвинитель каждому из участников процесса дал суровую оценку. Больше всего говорил о капитане: «в корне разложившийся человек, рвач, шкурник, который из корыстных целей дезорганизовывал работу транспорта, разрушал трудовую дисциплину». Гособвинитель потребовал для Андреева высшую меру наказания — расстрел. Для Курапова — такое же наказание, по той же ст. 59, п. 3, ч. 2, но предложил учесть его подчинённость капитану, молодость, недостаток опыта. Возможно, ему следует определить десять лет лишения свободы со строгой изоляцией.
Последнее слово предоставляется обвиняемым.
Курапов: «Я свою виновность признаю, но я ещё очень молод и неопытен и прошу суд это учесть, я исправлюсь».
«Моя вина — тяжёлая, — сказал капитан Андреев, — и я её признаю. Но я прошу суд учесть то обстоятельство, что на водном транспорте я работаю 19 лет и доработал до того, что в 1930 году меня выдвинули на должность капитана. Всё дело в том, что не предусмотрел, понадеялся на судно. Прошу пролетарский суд к себе снисхождения и дать возможность исправить свою вину».
В отношении Курапова суд принял во внимание его молодость и искреннее раскаяние, вынес приговор — десять лет лишения свободы со строгой изоляцией. Капитан Андреев был приговорён к высшей мере социальной защиты — расстрелу с конфискацией лично ему принадлежащего имущества. Трое подсудимых были приговорены к двум годам заключения. Шесть человек получили исправительно-трудовые работы с удержанием 15 процентов заработка (трое — на год, трое — на полгода). Один подсудимый отделался общественным порицанием.
Несмотря на то, что в приговоре говорилось о невозможности его обжалования, капитан Андреев не был расстрелян: в августе 1933 года Верховный суд РСФСР заменил «высшую меру социальной защиты» на десять лет лишения свободы.
Трагическая дата многие десятилетия отмечалась в городе. Люди ходили на Тугову гору, где захоронили самую большую группу утонувших. Через несколько лет на братской могиле установили памятник-пирамиду. На мемориальной доске было написано: «В память о 46 товарищах, трагически погибших на реке Волге 9 июля 1933 г.» И на гранях пирамиды перечислены фамилии всех здесь похороненных.
