Ярославский край
в первой половине XIX века
Начало XIX в. ознаменовалось для России чередой войн с наполеоновской Францией. После того, как в битве под Аустерлицем Наполеон разбил русские и австрийские войска, русское правительство вынуждено было прибегнуть к чрезвычайным мерам.
Манифестом императора Александра I 30 ноября 1806 было объявлено о созыве земского ополчения в помощь армии. В ополчение могли зачисляться представители всех податных сословий, но офицерские посты замещались только дворянами из числа отставных военных. Во исполнение манифеста бригада ополчения была создана и в Ярославской губернии (ее возглавил генерал-майор Лихачев).
Тогда ярославские ополченцы не успели принять участие в военных действиях. Летом 1807 в Тильзите был подписан мир между Россией и Францией. Тем не менее, император отметил участников ополчения памятными золотыми медалями, производством в следующий чин и правом ношения мундира после выхода в отставку. Но все это относилось к офицерам-дворянам, рядовые же ополченцы, хотя им и было обещано, что их распустят по домам, были влиты в регулярную армию и отныне наравне с другими рекрутами должны были нести все тяготы солдатской службы.
Тильзитский мир не удовлетворял ни Францию, ни Россию. Обе стороны знали, что новая война неизбежна и готовилась к ней. В мае 1812 указом императора в Ярославле было предписано сформировать два егерских полка в дополнение к очередному рекрутскому набору, причем обмундирование и снабжение их должно было осуществляться за счет средств ярославского дворянства. Сбор денег на эти цели предполагалось закончить к июню, но 12 июня войска Наполеона перешли границу Российской империи. Началась Отечественная война 1812, во время которой отличились многие ярославцы.
Победа над Наполеоном вызвала небывалый подъем патриотических чувств. Но вместе с тем, немалая часть молодых офицеров, участвовавших в кампании 1812 и заграничных походах, встала перед сложным вопросом: почему народ, победивший величайшего полководца мира, живет хуже, чем население любой из европейских стран? Некоторых подобные мысли впоследствии привели 14 декабря 1825 на Сенатскую площадь в ряды восставших. В числе декабристов было немало уроженцев края.
В родовом имении под Переславлем родился Михаил Спиридов, внук знаменитого адмирала (а по материнской линии — известного историка князя М.М. Щербатова). В 16 лет он вступил в ряды ополчения, дошел до Парижа, а позднее служил в войсках, расквартированных в украинских губерниях. Спиридов был одним из основателей «Южного общества» декабристов. В планах общества было учреждение в России республики, причем Спиридов соглашался принять участие в покушении на царя, что, как планировалось, должно было стать сигналом к восстанию. Когда на юг пришло извести о неудачном выступлении в Петербурге майор Спиридов попытался поднять в оружие свой Пензенский пехотный полк, но был схвачен и отправлен в тюрьму. Суд приговорил его к смертной казни, замененной двадцатилетней каторгой. Спиридов умер в Сибири, не дожив до объявленной декабристам амнистии.
Среди арестованных по делу 14 декабря 1825 был и князь Валериан Голицын. Его отец долгое время был гражданским губернатором Ярославля, а в период войны с Наполеоном был одним из организаторов яросл. ополчения. Будучи человеком знатным и состоятельным, он сделал все для того, чтобы обеспечить своему сыну блестящую карьеру. После окончания Пажеского корпуса В. Голицын стал офицером гвардейского Преображенского полка, но через три года вышел в отставку и поступил на гражданскую службу. Тогда же он вошел в состав «Северного общества», объединявшего главных будущих участников декабрьского восстания. В спорах, разгоравшихся на собраниях участников общества, Голицын занимал самые решительные позиции, отстаивая учреждение в России республики и истребление царской семьи. Это стало главным содержанием обвинения, выдвинутого в его адрес после того, как выступление декабристов закончилось неудачей. Голицын был приговорен к двадцатилетней ссылке в Сибирь, но через три года переведен рядовым на Кавказ, где русская армия вела войну с горцами. Лишь спустя много лет ему вновь удалось выслужить офицерский чин. Уйдя по болезни со службы, он умер в безвестности в своем имении.
Вместе с Голицыным на Кавказе служил Николай Окулов — ещё один ярославец-декабрист. Морской офицер лейтенант Окулов был когда-то командиром царской яхты. Будущее сулило ему и чины, и славу. Однако Окулов остался верен своим товарищам и 14 декабря 1825 вместе с ними вышел на Сенатскую площадь. За это он был разжалован в солдаты и послан в самое пекло Кавказской войны. Умер Окулов в родовой усадьбе в селе Владычное Пошехонского уезда и там же был похоронен.
На флоте начинал свою службу и князь Дмитрий Щепин-Ростовский. Древний род удельных ростовских князей со временем обеднел и сохранил в Ярославской губернии лишь несколько небольших имений. Оставив море по состоянию здоровья, Дмитрий Щепин-Ростовский перевелся в гвардейский Московский полк, где дослужился до капитана и командира роты. Он был близко знаком со многими будущими декабристами, хотя сам в тайных обществах не состоял и революционным взглядам не сочувствовал. Те, кто его знал, вспоминали, что князь Дмитрий отличался удивительной храбростью и рыцарственным характером. Дружба и верность присяге для него значили больше, чем политические разногласия. В ряды восставших Щепина-Ростовского привело искреннее убеждение в том, что он защищает права законного императора Константина. На Сенатской площади он оставался до конца и уже под градом пуль пытался организовать последнюю оборону. Царь Николай I поначалу полагал, что именно Щепин-Ростовский является предводителем заговорщиков и с немалым удивлением узнал, что к подготовке восстания тот не имеет никакого отношения. Тем не менее, в числе главных подсудимых Щепин-Ростовский был приговорен к смертной казни, замененной в конечном итоге двадцатью годами каторги. Каторгу Щепин-Ростовский отбывал в Забайкалье, после чего был переведен на поселение в Сибирь. Лишь через тридцать лет он получил возможность вернуться в Ярославскую губернию и поселился в селе Иванкове неподалеку от Ростова (ныне это Борисоглебский район). Здоровье его к этому времени было уже подорвано, и через два года он умер, не дожив до 60 лет.
За участие в событиях был сослан на службу в Финляндию и Владимир Мусин-Пушкин, сын графа А.И. Мусина-Пушкина. В конце 1831 он был уволен со службы, однако полное прощение ему дано не было; с него взяли два обязательства: жить в Москве и не выезжать за границу. Лето В. Мусин-Пушкин проводил в родовой мологской усадьбе Борисоглеб. В 1938
Для значительной части декабристов Ярославль, стоявший на дороге из Москвы в Сибирь, был первой остановкой по пути на каторгу. Пребывание их в городе, как правило было очень коротким, но у многих осталось в памяти. Декабриста
В дальнейшем Ярославль еще не раз служил местом остановки или постоянного пребывания политических ссыльных. Здесь содержались участники польского восстания 1830. Местная полиция по ложному доносу спровоцировала дело о намерении поляков сжечь Ярославль и Кострому, но проведенное следствие не дало результатов. Позднее в Ярославле на положении ссыльных находились пленные предводители кавказских горцев. Всего же ссыльных в городе на 1864 числилось 168 человек.
Почти одновременно с восстанием декабристов в Ярославской губернии произошли события, получившие впоследствии название «Плещеевского бунта». В селе Плещеево Ярославского уезда располагалась писчебумажная фабрика, принадлежавшая князю
Однако дело на этом не закончилось. Год спустя плещеевские крестьяне вновь обратились с жалобой к губернатору. В ответ на приказ об аресте жалобщиков толпа в триста с лишним человек окружила губернаторский дом. Собравшиеся были разогнаны полицией, но волнения не прекратились и после этого. Тогда в Плещеево была отправлена рота солдат. Вновь в ход были пущены плети, тем не менее более 80 крестьян, несмотря на все угрозы, по-прежнему отказались повиноваться. Они были заключены в ярославский острог в ожидании суда. Из Петербурга прибыл флигель-адъютант императора барон Строганов, но и ему не удалось убедить крестьян вернуться к работе. В ответ на угрозы из толпы кричали: «Секите и нас! Не повинуемся!» Даже царский манифест, повелевавший крестьянам быть в повиновении у господ и начальства, не произвел впечатления. Волнения постепенно прекратились только после того, когда еще 215 крестьян были отданы под суд.
«Плещеевский бунт» был самым крупным, но не единственным в ту пору выступлением крестьян и работных людей, протестовавших против своего положения. Многократно подавали жалобы начальству рабочие Ярославской Большой мануфактуры, текстильных фабрик купцов Красильникова и Углечанинова. Условия труда на предприятиях продолжали оставаться очень тяжелыми на протяжении всех последующих десятилетий.
