Основной земельный фонд в губернии в конце XVIII — первой половине XIX вв. (свыше 70%) принадлежал дворянам. Однако большей частью пахотных земель пользовались крестьяне: помещикам в первой половине XIX в. принадлежало менее 11% площади посева.

В 1851 по господской запашке было посеяно только 9,56% всех хлебов (в четвертях). Структура дворянского землевладения, его состав по угодьям находились в тесной связи с новой социально-экономической конъюнктурой второй половины XVIII — первой половины XIX в. 86% всех лесов губернии (1,37 млн. дес.) являлось собственностью помещиков. Обладание лесом стало важным элементом в структуре дворянского хозяйства. Землевладельцы сдавали лесные участи в аренду, либо активно использовали их в сфере промыслового предпринимательства (Голицыны, Щербатовы, Мусины-Пушкины, Ганичевы и др.).

Барская запашка существовала в 50,5% помещичьих имений (это меньше, чем в среднем по Центрально-промышленному району). В то же время в губернии насчитывалось 49,5% чисто оброчных имений. По этому показателю губерния удерживала пальму первенства по России. Основное место в экономике барщинного хозяйства принадлежало земледелию. Дворянскому хозяйству второй половины XVIII в. свойственна узкая зерновая специализация: «серые хлеба» составляли более 2/3 озимого и ярового хлеба. Ячмень не превышал 14−20%, пшеница составляла всего 6−7% посевов. Рожь, овес, ячмень, пшеница — вот полный набор полевых культур, выращиваемых в имениях ярославских землевладельцев. Овощи, льняное и конопляное семя, картофель (вплоть до 1840−50-х) оставались огородными культурами и удовлетворяли лишь внутренние потребности помещичьих имений.

Хозяйство владельцев барщинных имений (или где существовала обширная помещичья запашка) было организовано с предпринимательскими целями. Доля от продажи хлеба в таких имениях составляла 50−60% общего дохода. Товарность хлебов, рассчитанная по ряду имений, достигала 25−30%. Развитие барщинного хозяйства было проявлением стремления землевладельцев найти способы приспособления к новым экономическим условиям. Даже в Ярославской губернии (высокоразвитой в промышленном отношении и с неблагоприятными климатическими условиями для ведения сельского хозяйства) на землях, сочетавших в себе сравнительное плодородие и близость к рынкам сбыта, возникало заметное развитие барщинного хозяйства.

Зависимость от сельскохозяйственной конъюнктуры стала для помещичьего хозяйства свершившимся фактом: помещики стремились интенсифицировать барщину, если находили ее более выгодной. До 60% барщинных хозяйств концентрировалось в Мышкинском и Пошехонском уездах. Помещичье земледельческое производство почти полностью опиралось на технический базис крестьянского хозяйства и консервировало крепостнические отношения.

В целом в пределах Ярославского региона такие районы интенсивного развития барщинного хозяйства были немногочисленны. Большинство помещиков предпочитали повышать доходность своих имений за счет перевода крестьян на дифференцированный оброк, сдачи в аренду мельниц и земельных угодий. Этому способствовали как климатические условия края, так и нежелание самих дворян обременять себя хозяйственными хлопотами. Бюджеты оброчных имений показывают потребительский характер таких хозяйств. Статьи дохода в них оставались традиционными (с резким преобладанием оброка), отсутствовала как товарная реализация сельхозпродукции, так и вложение средств в организацию вотчинного предпринимательства.

Губернаторские отчеты и топографические описания подчеркивают, что огородничество и садоводство «не составляют главного промысла в губернии». Однако многие ярославские землевладельцы отдавали дань моде на оранжереи и цветники — Орловы, Щербатовы, Мусины-Пушкины, Тишинины, Ушаковы и др. В «статистическом описании» Ярославской губернии за 1852−53 особо отмечены фруктовые сады помещиков Даниловского и Пошехонского уездов. Для собственного употребления в них выращивались не только сливы, яблоки и вишня, но и вполне экзотические для средней полосы культуры — персики, абрикосы, виноград, ананасы.

Устройство парков и оранжерей, возникновение архитектурных усадебных ансамблей стали проявлением новой усадебной культуры, которая со второй половины XVIII в. активно проникала в провинциальную дворянскую среду. Хотя далеко не все обеспеченные дворяне выбирали деревню постоянным местом жительства, большинство ярославских землевладельцев (в том числе, Тишинины, Михалковы, Соковнины, Мусины-Пушкины) проводили в ярославских имениях все лето. Стремление к облагораживанию повседневного быта, навеянное европейскими культурными запросами и этикой эпохи Просвещения, нашло свое отражение в изящных садово-парковых ансамблях, белокаменных церквях и усадьбах.

Скотоводство как отрасль сельскохозяйственного производства в имениях помещиков носило подсобный характер, а доход от его реализации не превышал 4−8%. В конце первой половины XIX в. ярославским помещикам принадлежало 10,2% крупного рогатого скота губернии, около 4% лошадей и 2,4% овец. Конные и «скотские» дворы, птичники и псарни держало большинство землевладельцев. В начале века в губернии действовало 5−8 помещичьих конных заводов, к концу века их число увеличилось до 18−24. Губернаторский отчет за 1847 сообщает, что дворяне «мало-помалу начинают интересоваться улучшенными породами крупного рогатого скота, и некоторые помещики для примера даже имеют хорошие сады».

В конце первой четверти крупное животноводческое хозяйство было организовано А.И. Мусиным-Пушкиным: в 5 селах Ярославской губернии находилось более 400 коров, 60 лошадей и 75 овец. В небольшой вотчине графа И. Д. Орлова (118 д.м.п.) содержалось 70 голов крупного рогатого скота. Разведением коров тирольской породы занимались М. Д. Волконский и Н. И. Шипов. 30 голов крупного рогатого скота содержалось в хозяйстве дворян Кавелиных — помещиков Ярославского и Мологского уездов (1847), 43 — у графа Н. Н. Головина, 120 — у Азанчеевых. Начавшееся в первой четверти XIX в. разведение мериносовых и романовских овец было весьма слабым.

Тенденция приобщения дворянства к рынку означали усиление предпринимательской деятельности и поиски новых путей получения доходов. Одним из таких путей стала рационализация сельскохозяйственного производства, сделавшая первые шаги в конце XVIII в. В 1842 местные дворяне-рационализаторы объединились в Общество сельского хозяйства. Применение молотильных и веяльных машин, внедрение лучших сортов семян получили сравнительно широкое распространение в дворянских хозяйствах первой половины XIX в. Однако реальных положительных результатов в области интенсификации основного сельскохозяйственного процесса, введения многополья, травосеяния, значительного роста урожайности смогли добиться единицы (Е. Карнович, Ф. Трушинский, И. Самарин и др.).

Увлечение сельскохозяйственными экспериментами у многих дворян было временным, преходящим. Количество ярославских дворян-рационализаторов не превышало 2−3% дворян губернии. Подавляющее большинство владельцев барщинных имений предпочитало следовать старой трехпольной системе. Неумение и невозможность наладить хлебопашество, отсутствие прогресса в показателях урожайности (не более «сам"-3 на протяжении всей первой половины XIX в.) свидетельствует об усилении кризиса крепостного хозяйства. Губернаторские отчеты первой половины XIX в. указывают на «ограниченное состояние» сельскохозяйственных промыслов в дворянских хозяйствах в силу острого малоземелья, слабое развитие предпринимательского огородничества и льноводства.

Дворяне-предприниматели активно участвовали в организации губернских и окружных выставок сельского хозяйства и народных промыслов, имевших место в 1837 — 1860. Члены сельскохозяйственного общества и губернские предводители дворянства являлись непременными участниками выставочных комитетов. Большинство помещиков принимало участие в отделении землевладения, а также льноводства. В 1850 г. 13 участников выставки — дворян за достижения в области растениеводства были награждены золотыми, серебряными медалями и похвальными листами. Большую золотую медаль получил П. И. Ильинский за образцы яренской озимой ржи и гималайского ячменя.

В конце XVIII — первой половине XIX вв. растет интерес помещиков к организации промышленных предприятий как одному из средств повышения доходности дворянского хозяйства. В первой половине XIX в. число дворянских промышленных предприятий находилось в пределах 6−11 (без винокурения). В статистическом описании губернского механика Мейшена 1857 указано 21 помещичье предприятие, что составляло 4,8% всех фабрик и заводов губернии. Дворянское предпринимательство проявило себя в писчебумажном, полотняном, бумагопрядильном, крахмалопаточном (начиная с 1840-х), кирпичном, стекольном, железоделательном производстве. Эти предприятия были ориентированы на товарный сбыт своей продукции в соседних городах и на ярмарках.

При этом небольшому количеству наиболее крупных дворянских предприятий был отпущен длительный срок (писчебумажная мануфактура Гагариных, полотняная в с. Великом, суконная Г. П. Высоцкого, бумагопрядильня Н.А. Горяинова). В винокурении, в котором дворянство занимало монопольное положение, помещикам удалось добиться особенно заметных успехов: винокуренные предприятия не только росли численно (от 9−19 в начале века до 21−24 в 1850-х), но и заметно совершенствовались в техническом отношении, оснащаясь мощными перегонными кубами, паровыми машинами. Помещичье винокурение почти полностью обеспечивало внутренние потребности губернии. Дворянская промышленность губернии далеко не всегда тяготела к крепостному типу хозяйства. Винокуренные заводы, а также писчебумажная мануфактура, бумагопрядильня, суконная фабрика ориентировались на товарный сбыт продукции и покупное сырье.

В середине XIX в. значительная часть дворянства губернии существовала не за счет интенсификации хозяйства, а предпочитала обращаться в ссудно-кредитные учреждения. К 1858 в залоге находилось не менее 41% имений (по данным С. Я. Борового — 59%). Сумма долга кредитным учреждениям Волконских, Мусиных-Пушкиных, Салтыковых, Шереметевых многократно превышала их годовой доход. Проблема нехватки денежных средств кажется еще более острой, если сравнить, например, величину денежного дохода Мусиных-Пушкиных, составившего в 1850 г. 353 тыс. рублей, с суммой их долга кредитным учреждениям и частным лицам (почти 1,5 млн. рублей). Характерно, что к займам у частных лиц и кредитованию в ссудных учреждениях Мусины-Пушкины прибегали как к главному источнику дохода (более 58% дохода в 1850).

Основными объектами кредитования ярославских помещиков стали столичные Опекунские советы, Ярославский приказ общественного призрения и Ярославский дом призрения ближнего. Услугами ярославских кредитных учреждений пользовалось более трети дворян, получавших ссуды. С 1826 по 1861 ярославскими дворянами было получено из Приказа кредитов на сумму 2,6 млн руб. Большая часть помещиков предпочитала вести хозяйство по старинке, а непредвиденные расходы решать залогом имений.

В итоге задолженность дворян возрастала, и за неуплату долга на имения должников накладывалось запрещение, означавшее невозможность свободного распоряжения им до уплаты долга. Имения неисправных плательщиков попадали под опекунское управление. Во второй четверти XIX в. они составляли до 70% опекаемых имений. При этом имения несостоятельных должников не превышали 4−5% поместий губернии. Отсутствие широкомасштабной интенсификации дворянского хозяйства, нерегулярная выплата ссуд, непроизводительная трата кредитов были показателем углубления кризисных явлений феодально-крепостнической системы.