САЦ Наталия Ильинична
САЦ Наталия Ильинична (14 (27) августа 1903, Иркутск — 18 декабря 1993, Москва) —театральный режиссёр, писатель, педагог. Герой Социалистического Труда (1983). В 1940 — 1943 годах жила в посёлке Переборы под Рыбинском.
Наталия Ильинична Сац родилась в семье композитора Ильи Александровича Саца и оперной певицы Анны Михайловны Щастной. В 1904 году семья переехала из Иркутска в Москву. Илья Сац тесно сотрудничал с Художественным театром, в 1906 году стал заведующим музыкальной частью, — друзьями дома были
Наталия Сац играла в Драматической студии имени
С 1918 года Наталия Сац заведовала детским сектором теамузсекции Моссовета. По её инициативе был создан первый театр с репертуаром для детей — Детский театр Моссовета (1918). С 1920 года и до ареста в 1937 году была директором и художественным руководителем Московского театра для детей (с 1936 года — Центральный детский театр). В 1933 году ей было присвоено звание Заслуженная артистка РСФСР.
Наталия Сац несколько раз была замужем. Её первым мужем был писатель Сергей Григорьевич Розанов. Много лет спустя Наталия Ильинична так вспоминала о Розанове: «Он был лет на десять меня старше, очень много знал о художественном воспитании, был талантливым педагогом, писателем, режиссером детских празднеств и знатоком эстетических теорий. Сергей мне во всем помогал, стал моим учителем и по театру и особенно по созданию Опытной школы эстетического воспитания. Она так и называлась „ОШЭВ под руководством Наталии Сац и Сергея Розанова“. В Московский театр для детей Сергей Григорьевич тоже внес много талантливого, умного, хорошего, особенно в методику изучения детского зрителя. Однако, помогая мне познавать многое, мой дорогой „путеводитель“ и сам напоминал большую книгу далекой мудрости и этой же книгой мечтал закрыть мое восприятие цветущей жизни и людей, которые не могли не интересовать меня. Он был болезненно ревнив, „оберегая“ каждую мою улыбку, адресованную не лично ему, и подчас без всякого повода впадая в пессимизм. Поэтому совместная жизнь у нас не получилась, несмотря на то что родился сын Адриан, которого крепко люблю, которым горжусь». Адриан Сергеевич (1923—1996) стал впоследствии журналистом и поэтом.
Второй муж Наталии Сац — Николай Васильевич Попов (1889—1938), работал в горфинотделе, курировал финансирование московских театров. В этом браке в 1927 году родилась дочь Роксана Николаевна Сац (урождённая Ксения Николаевна Попова), в будущем — педагог, либреттист, с 1969 года — заведующая литературно-педагогической частью театра имени
В конце 1920-х Николая Попова назначили торгпредом в Польше, а в 1930 году перевели в торгпредство СССР в Германии. Благодаря этому Наталия Сац, приезжавшая к нему в отпуск, смогла познакомиться с ведущими театральными деятелями Европы. А в начале 1931 года её пригласили поставить оперу «Фальстаф» Дж. Верди в знаменитом берлинском театре «Кролль-опера» (дирижёр Отто Клемперер).
После шумного успеха берлинского спектакля Наталии Сац поступило приглашение из Аргентины — поставить «Кольцо нибелунга» Р. Вагнера и «Свадьбу Фигаро»
В Берлине в 1931 году Наталия Сац познакомилась с Израилем Яковлевичем Вейцером, которого прислали в Германию на должность торгпреда. Новая встреча с ним произошла в 1935 году в санатории в Чехословакии. В это время Вейцер уже занимал пост народного комиссара внутренней торговли СССР (с 1934). В 1936 Наталия Сац оставила Попова (он в 1935 году также получил повышение — стал председателем Торгбанка СССР) и вышла замуж за Вейцера.
Казалось, ничто не предвещало несчастий. Израиль Вейцер и Наталия Сац жили в знаменитом Доме на набережной (кв. 159), оба занимались любимым делом, были обласканы вниманием коллег и публики. Тем ужаснее оказались последующие события.
21 августа 1937 года Наталия Сац была арестована. Следствие, похожее на плохую пародию на правосудие, в ноябре завершилось реальным сроком: пять лет лагерей.
Когда арестовали Сац, Вейцер был ещё на свободе. Только 17 октября 1937 года он был снят с поста наркома, а 3 ноября арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. 7 мая 1938 года
Чуть позже у НКВД «дошли руки» и до Николая Попова. Он был арестован 17 июня 1938 года, расстрелян через три месяца — 16 сентября.
Наталию Сац после приговора отправили в Сиблаг, в Иркутскую область. Ей повезло: в лагере её назначили на конторскую должность. А вскоре она возглавила лагерную самодеятельность — руководила хором заключённых, поставила с ними спектакль «Бесприданница» по пьесе
Ничего не добившись, её отправили в Рыбинский лагерь, располагавшийся в посёлке Переборы. С одобрения начальника лагеря Наталия Сац организовала здесь джазовый оркестр (Драм-джаз-оркестр) из заключённых. Как она вспоминала впоследствии, режим здесь был гораздо мягче, чем в Сиблаге. Дважды на свидание к Наталие Ильиничне приезжала мать, дочь, сын. В рыбинском лагере она узнала о нападении Германии на СССР. После начала войны джаз-оркестр стал выступать в госпиталях, воинских частях.
В книге «Жизнь — явление полосатое» Наталия Сац много лет спустя вспоминала: «Из всех трех лагерей, которые врезались в мою жизнь, жизнь заключенной, в Рыбинском лагере мне удалось сделать больше полезного для многих по-настоящему талантливых людей, больше внести режиссерской инициативы, быть ближе к театрализовано-концертным программам, к искусству, в ту пору совершенно для меня новому, но особенно важному, когда над страной висела грозовая туча угрозы фашизма. Наш „джаз за колючей проволокой“ выступал не только во всех лагерях Рыблага, но и для вольнонаемных, делал прекрасные сборы по инициативе начальника строительства в Угличе Николая Исааковича Новицкого в пользу семей погибших. Хочется вспомнить и о том, что многие начальники лагерей, в которых мы выступали, по-настоящему ценили наш коллектив, старались по возможности облегчать нашу жизнь, но им это плохо удавалось. На „гастролях“ по разным лагерям спали мы все вместе, постелив бушлаты на полу, питались впроголодь, но я уже радовалась и тому, когда доставала, наравне с вольными, махорку для заключенных-музыкантов».
21 августа 1942 года срок Наталии Сац закончился. Тем не менее, ещё на год её оставили «вольнонаемным режиссером» в Центральном клубе МВД в Переборах. Этот год Наталия Ильинична также описала в своих воспоминаниях. К новогоднему празднику она поставила большой спектакль.
«В том детском спектакле был целый лес из детей. В пьесе, которую тогда я написала, помню, как «ёлки русской земли» помогали советским воинам бороться с врагами. Помню остроконечные их зелёные шапочки и маленькие еловые ветки на них, зелёную марлю, закрывавшую лица и переходившую в балахоны со всё увеличивающимися зелёными ветками. Самые большие густые еловые ветки опускались, когда надо было прятать партизан, поднимались, когда под ними прятались враги, — содержание пьесы помню смутно.
Успех был грандиозный, потому что по моей просьбе среди действующих лиц появлялся настоящий пограничник в полной форме со служебной собакой. Умная красавица была эта собака! Нюхая землю, она приводила пограничника в то место, где под ветвями ёлок в этот момент укрывались враги. В то время как другие ёлки незаметно окружали их (они же были живые елки, в зеленых тапочках!), собака подводила пограничника к месту укрытия врагов, елки поднимали ветки кверху, собака радостно лаяла, а затем «разоблачённые», подняв руки кверху, шли вслед за знаменитой собакой и пограничником. А замыкали это торжественное шествие «ёлки русской земли».
В моих спектаклях всегда была музыка — целый самодеятельный оркестр авиации дальнего действия, с которым я тоже была в творческом контакте, гремел победу, и юные зрители были нашим спектаклем очень довольны.
Неподалёку находилась в то время и воинская часть артиллеристов-зенитчиков. Капитан Алесин попросил меня «поднять» там культработу. Поставила отрывки из «Свадьбы в Малиновке» Бориса Александрова, инсценированные песни и обнаружила много красивых, звучных голосов. Отобрали восемьдесят человек и создали мужской хор зенитчиков, хороший хор! Работали мы каждый вечер, горячо, с любовью. Были там и школа зенитчиков и лазарет для получивших ранение и только-только выздоравливающих. Всем им хотелось петь. Репертуар у нас был большой. Двух-трехголосные хоры, хоры с солистами пели, радуя участников и публику. Я была там «за всех»: подбирала репертуар, переписывала ноты, репетировала.
Во время репетиций слушались меня свято. Что я ещё не совсем вольная, было забыто полностью. Авторитет непререкаемый.
Да! Интересно у нас получалось. В своём деле я была прежней…
На концертах нашего хора на большой сцене — посередине рояль «Блютнер», за ним — выстроившиеся по голосам зенитчики. Затем появлялась я в длинном платье, садилась за рояль и дирижировала хором, одновременно ему аккомпанируя.
Однажды после дневного концерта я чуть было сознание не потеряла: узнала, в зале сидел Александр Васильевич Александров, прослушал весь концерт и ушёл, не сказав мне ни слова. Оказывается, он вместе со своим всемирно знаменитым Красноармейским ансамблем песни приехал в тот день в Переборы. Афиш не было, потому что Александр Васильевич дал согласие только на два вечерних концерта, билеты уже распределены, а узнали бы заранее об этих концертах — ажиотаж поднялся бы страшный. Огромной любовью и популярностью пользовался хор под управлением Александрова.
Вечером я как штатный режиссёр этого клуба помогала в технических делах. Помню, стояла в правой кулисе, когда огромный хор и оркестр — все в военной форме — вышли на сцену. Потом слева, в военной форме, появился Александр Васильевич Александров. Все в зрительном зале встали, бурные аплодисменты. Два молодых летчика вдвоем еле держат огромный букет красных, белых и чайных роз; Александров берёт охапку роз из этого букета, кого-то ищет глазами и, увидев меня в правой кулисе, идет через всю сцену ко мне… Не может быть?! Но вот он уже почти рядом, кто-то выпихивает меня вперед, Александров протягивает мне розы, говорит громко:
— Слышал сегодня хор зенитчиков под вашим управлением, Наталия Ильинична. Это замечательно! Спасибо.
Я ошалела, розы плохо держатся в руках, кто-то мне их поднимает, мертвая тишина, как в те моменты, когда под куполом цирка проделываются «опасные номера»…
Год, что прожила в Переборах, был какой-то чудной. Жила в двухэтажном доме с весьма пёстрым населением. В длинном коридоре много было дверей… У меня в комнате — рукомойник, кровать, стол, стулья и печка. С ней у меня отношения никак не налаживались. В искусстве театра и музыки многое умела, начатое горячо доводила до радостного конца, но топить печку было для меня мукой: то мёрзла, то угорала, «взаимопонимание» не устанавливалось.
Каждый, кто жил в нашем доме, получал и землю для огорода. Но если преодолевать моральные тяжести кое-как удавалось, то физические — ни в какую. Сделав с помощью своих питомцев по самодеятельности грядки (почему-то они получились косые), посадив картошку, морковь, капусту, я надрывалась, притаскивая одно-два ведра для поливки.
Правду сказать, плохо я чувствовала себя в том году, но веры не теряла. Писала, просила, доказывала, что могу и должна приносить пользу в профессиональном театре. А значит, надеялась…
На кого подействовало мое письмо? Кто отозвался? Так и не знаю, но спасибо ему!
Однажды самый важный в Переборах начальник вызвал меня и объявил, что мне разрешено поехать в Москву, увидеть дочь и, если я захочу, взять её в то место, куда получу назначение для работы по специальности, в профессиональном театре. Начальник дал мне пропуск на въезд в Москву и недельное там пребывание. Не верила глазам своим, захлебывалась от счастья, садилась, вставала, читала и гладила волшебный пропуск… Москва… Театр… Дочь… Москва…
В Переборах не существовало тайн. Здесь знали о каждом все и даже больше того. Когда я с сияющими глазами бежала от начальника домой, всем уже было известно: уезжает в Москву.
Прибежала, поцеловала свой пропуск, завернула в белую бумагу, заперла в ящик, посмотрела в окно на чахлые ростки картошки, на мой незадачливый огород и стала в голос хохотать от радости, что скоро не увижу этой комнаты, не буду зависеть от своего жалкого «урожая», от печного дыма и холода. Как сельскохозяйственный работник я себя явно не оправдала и смеялась над своей неумелостью на этом поприще, мысленно повторяя слова: «Работать по специальности, работать по специальности…» Неужели это сбудется?
Да, надо забежать к Анне Егоровне, молочнице, подарить ей что-то на память. Ведь только она брала меня «четвертой» в свою семейную кровать, когда было невмоготу страшно и одиноко. Схватила какие-то бусы, рубашку и пошла к двери, но она сама открылась: меня вызывали в клуб для получения премии за работу.
Да, мне сегодня везёт!
Через два часа рядом с заветным пропуском в Москву лежал билет на пароход «Ленин» в каюте «люкс». Осталось мало денег? Ерунда. Пусть стоит сколько угодно, а поехать в «люксе» мне необходимо. Позади больше двух тысяч дней — шесть лет — этапных теплушек, бараков, жизни под конвоем. Пароход «Ленин» вернёт меня в Москву, любимую, единственную. Пароход «Ленин» вернёт меня в настоящий театр. И — к дочке. Какие там деньги! Нужны, важны, драгоценны только пропуск и билет.
Провожать меня некому, да и зачем? Вдруг что не так скажут, не так посмотрят и вспугнут моё ликование. Вещей у меня нет — то немногое, что было, раздарила. Есть билет и пропуск!
Пристань. Волга. Пароход!
«Ах ты, Волга, ждать не долго…» Ждала долго. Ну и роскошная у меня каюта — из двух комнат: спальня и гостиная. Мы отчаливаем. Прощай, Рыблаг, скорее «полный вперед», к Москве…«
В столице Наталия Ильинична пробыла ненадолго: вскоре её отправили в Алма-Ату, где тогда находились в эвакуации многие деятели искусства. С нею в Казахстан уехали дочь Роксана и сын Адриан. В Алма-Ате мужем Наталии Сац стал скрипач Дмитрий Водопьянов, здесь же в 1946 году у неё родился ещё один сын — Илья, ставший впоследствии артистом цирка.
В столице Казахской ССР её усилиями в 1945 году был открыт первый в Казахстане Алма-Атинский театр юного зрителя, который
В 1958 году Наталия Сац вернулась в Москву, руководила Всероссийским гастрольным театром, а затем — детским отделением Мосэстрады. В 1964 году организовала и возглавила первый в мире Московский детский музыкальный театр. С 1981 года преподавала в ГИТИСе, с 1984 года — профессор. Защитила диссертацию на соискание учёной степени кандидата искусствоведения.
В 1983 году Наталии Ильиничне Сац было присвоено звание Героя Социалистического труда. Её деятельность была отмечена многими наградами, званиями и премиями. Среди них: звания Народная артистка РСФСР (1967) и Народная артистка СССР (1975); Государственная премия СССР (1972) — за постановку музыкальных спектаклей «Три толстяка» (по роману
Наталия Сац умерла 18 декабря 1993 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.
После смерти
В 2003 году перед зданием Московского государственного академического детского музыкального театра в Москве установлен памятник
