Валериан Никандрович Жадовский и его дом на Духовской улице. Судьба поэтессы Юлии Валериановны Жадовской. Дом мещан Чувалдиных. Дом Марголиных. Густав Фальк и его семья. Участь дома Энгельгардта и его жильцы. Дом Кузнецовых. Александр Дмитриевич Топленинов и его дом.

Утраченная усадьба Жадовского

Сейчас на углу улиц Некрасова и Республиканской стоит трёхэтажный жилой дом (№ 25/19), построенный в 1946 году. А ранее здесь располагался дом № 39. Далее по улице находился дом № 37, т. е. порядок нумерации в этом месте был нарушен.

Такая странная нумерация домов зафиксирована и на плане домовладений этого участка квартала, составленном в 1925—1926 годах (Р208/4−4, листы 93, 96). Судя по окраске на плане, оба дома по улице Республиканской на это время были каменные.

Схема домовладений без учёта масштаба

На 1847 год в начале этого участка улицы было два недвижимых имения с деревянными домами: коллежского советника Валериана Жадовского и купца Павла Веретенникова (501/2−31).

Валериан Никандрович Жадовский дом на улице Духовской приобрёл в 1836 году. В документе «Наряд купчих» эта покупка зафиксирована так: мещанин Гавриил Александрович Свешников продает титулярному советнику Валериану Никандровичу Жадовскому пустопорожнюю землю в межах купца Веретенникова и мещанина Щепеникова. Земля досталась Свешникову после родителя мещанина Александра Ивановича Свешникова (55/1−1179).

Характер г. Жадовского был непростым, о чём сохранилось довольно много воспоминаний, порой похожих на легенды. Есть даже литературная миниатюра Валентина Пикуля «В стороне от большого света». О непостоянности Жадовского можно судить по тому, как он распоряжается домом на Духовской. Три раза он составлял духовные завещания: в 1840 и в 1850 годах дом и всякую в доме недвижимость он завещает дочери (151/2−19 379), в 1863 году дом завещается дочери сына Павла — внучке Анастасии Павловне Жадовской (151/2−34 230).

В обывательской книге г. Ярославля за 1863 год записано, что в доме статского советника В. Н. Жадовского живет его дочь 28-летняя девица Юлия Валериановна и племянница жены — Анастасия Петровна Федорова (509/3−384). В 1866 году Валериан Никандрович продает дом Юлии Валериановне, к этому времени вышедшей замуж и носившей фамилию Севен (501/1−3363, лист 30). В свою очередь Юлия Валериановна после смерти отца продает дом на Духовской провизору Василию Борисовичу Вестфалю, который по архивным документам значится владельцем дома после 1870 года.

В 1874 году при обращении В. Б. Вестфаля в Городскую думу была выполнена опись усадьбы: «Дом деревянный на каменном фундаменте с подвалом, крыт железом. При нем деревянные пристройки, крытые железом. Дом занят аптекой, подвал кухней и лабораторией. На территории усадьбы самые разнообразные деревянные постройки: сарай с курятником, каретники, конюшня, баня, погреба» (509/1−2330).

Следующим владельцем дома был Александр Дуссет, который в 1885 году продал бывший дом Жадовских действительному статскому советнику Александру Григорьевичу Высоцкому. Дом остается одноэтажным, но появляется мезонин (509/2−1872б, 1950).

В августе 1917 года у вдовы статского советника Александры Платоновны Высоцкой имение приобретет крестьянин Владимирской губернии Разроднов Алексей Яковлевич, содержатель газетных киосков. В документе о покупке дома записано, что это деревянный двухэтажный дом с мезонином. (Ранее, когда владельцем имения был Александр Григорьевич Высоцкий, дом описан как одноэтажный с подвальным жильем). При доме была деревянная фотографическая галерея (509/2−1986, часть12).

Деревянный на каменном полуэтаже дом Веретенникова в 1872 году покупает купчиха Лея Полякова (509/1−2304). В 1874 году Лея Самойловна предоставляет имение в залог Общественному банку. Выполняется опись имения: «Дом смешанный в два этажа с мезонином. С левой стороны дома выполнена смешанная пристройка, с правой — пристройка деревянная. В мезонине окна итальянские цветные». Имение оценено в 9 200 рублей (в 1872 году его стоимость составляла 3 000 рублей).

На плане, в деле присутствующем, соседнее справа домовладение значится как принадлежащее Чувалдиным (509/1−2331).

К 1882 году имение Поляковой отошло мещанке Лидии Андреевне Берцевой. Она постепенно прикупает земельные участки (имение становится угловым) и перестраивает его. По документам переписи 1897 года ей в Ярославле принадлежат каменный дом и четыре деревянных. Из этого документа также узнаём, что Лидия Андреевна — мещанская вдова 43-х лет, родилась в Петербурге. Во второй квартире живет Надежда Ивановна Берцева с дочерью Екатериной Алексеевной. В шестой — мещанин Берцев Алексей Иванович, холостяк 65-ти лет, служащий приказчиком в суконной лавке, и его сестра — девица 75-лет Берцева Елизавета Ивановна (642/3−1345).

В июле 1917 года Лидия Андреевна продала дом крестьянину Тульской губернии Алексею Васильевичу Степанову (509/2−1986, часть12).

А теперь небольшой рассказ о Юлии Валериановне Жадовской — поэтессе, которая известна не только стихами, но и перипетиями своей трагической судьбы.

Юлия Валериановна родилась 29 июня (11 июля) 1824 г. в селе Субботине Любимского уезда Ярославской губернии. Отец ее — Валериан Никандрович Жадовский — в прошлом морской офицер, выйдя в отставку, женился на Александре Ивановне Готовцевой. В 1824 году он был чиновником особых поручений при ярославском губернаторе.

Множество сведений о жизни Юлии Жадовской содержится в воспоминаниях ее двоюродной сестры Анастасии Петровны Федоровой, которая жила с нею с восьмилетнего возраста и до смерти Юлии Валериановны. Воспоминания напечатаны в «Историческом вестнике» под № 30 за 1887 год (экземпляр журнала есть в отделе редких книг областной библиотеки).

«По несчастной случайности её мать на третьем месяце беременности упала с лестницы. Вследствие этого девочка родилась с одной правой рукой, на которой было всего два развитых пальца и третий небольшой только до ногтя.

Через год родился её брат Павел. Мать простудилась после родов и получила скоротечную чахотку, от которой скончалась в возрасте 22-х лет. Почувствовав, что ей остается жить недолго, мать сама перевезла полуторогодовалую девочку в уединенную усадьбу Панфилово Буйского уезда к своей матери Анастасии Петровне Готовцевой. Бабушка боготворила её, да и все обожали умную кроткую девочку. Никогда, ни в детстве, ни в молодости, ни в преклонных летах Юлия не тяготилась своим физическим недостатком, но умела так приучить к нему окружающих и даже новых знакомых, что почти никто не замечал их.

Способности у нее были громадные. В три года она уже прекрасно читала. Позднее Юлия приноровилась писать двумя пальцами и имела прекрасный твердый почерк. До 12 лет она почти ничему не училась, в том смысле, как учатся другие дети, но чтение дало ей много познаний и развило ее мыслительность. Наконец, отец вспомнил, что пора заняться образованием дочери, и поместил её в костромской частный пансион Прево-де-Люмьен. К концу года она сама поняла недостаточность такого образования и сказала об этом отцу, который взял её к себе в Ярославль. По просьбе Юлии отец пригласил давать ей уроки русского языка тогда еще очень молодого учителя ярославской гимназии Петра Михайловича Перевлесского, известного своим синтаксисом и другими трудами.

Читая поданное Юлией Валериановной сочинение на заданную тему, Перевлевский вздумал уговаривать её писать стихи. Вначале её стихи вызывали неудержимый смех наставника. Но, не имея болезненного мелкого самолюбия, она сама смеялась над своими неудачными опытами. И вот прочитав стихотворение «Лучший перл таится», Перевлевский восторженно вскричал: «Я чувствовал, что у Вас есть талант». С этого времени Юлия Валериановна вся отдалась поэзии, особенно с тех пор, как в душу ей закралось чувство любви глубокой и искренней к тому, кто первый возбудил таившийся в ней огонь поэзии. Перевлевский тихонько от Юлии Валериановны послал напечатать некоторые из ее стихов, встреченные критиками весьма сочувственно.

Отец с восторгом узнал о таланте дочери. Ее талант был ему утешением и гордостью, он все силы употреблял, чтобы дать ей возможность развивать его. Он выписывал для нее все, что выходило тогда в литературе. Не имея больших средств, не жалея ничего, ездил с ней несколько раз в Москву и Петербург.

Покровительствуемый тогдашним попечителем графом Строгоновым, Перевлевский был переведен в Москву. При последнем свидании влюбленные обратились к отцу Жадовской. Но, к несчастью, в то время сильно было развито чванное барство, и отец слышать не хотел, чтобы дочь его — председателя гражданской палаты и родового дворянина — вышла за простого учителя гимназии и сына какого-то бедного дьячка. Пятнадцать лет они любили друг друга, ни слёзы, ни страдания дочери не могли переломить закоренелого деспотизма отца. Единственным утешением для Юлии Валериановны была поэзия, и ей она всецело предалась.

В 40-х годах была издана первая книжка стихотворений Ю. В. Жадовской, вызвавшая лестный отзыв Белинского. В это же время она несколько месяцев жила в Петербурге, где была сочувственно встречена во всех бывших тогда литературных кружках. Разговор Юлии Валериановны был необыкновенно красноречив и увлекателен. Всех поражала она глубиной и меткостью своих мыслей.

В 1859 году она написала эпизод из неоконченного романа под названием «Первая любовь», который был автобиографией самой Юлии Валериановны. Этот эпизод был напечатан в «Московитянине». Далее эпизод стал частью романа «В стороне от большого света», названный Добролюбовым «замечательным романом».

Юлия Валериановна никогда, с самого начала своего литературного поприща, не знала затруднений в помещении своих произведений и не нуждалась ни в чьих протекциях. У нее никогда не было смешного мелочного самолюбия бездарных писателей, и если бы не болезнь, она не бросила бы своего любимого занятия, а употребила бы все силы своего таланта, чтобы совершенствоваться в нем.

Здоровье ее начало слабеть. Не получив нигде облегчения, она вернулась в Ярославль и вышла замуж за друга дома, Карла Богдановича Севена, замечательного искусного врача и умного, вполне симпатизирующего ей человека. Она всецело посвятила себя мужу и больному, параличному отцу, за которым, сама слабая и больная, ухаживала как за любимым ребенком пять лет. После смерти отца Юлия Валериановна продала свой дом в Ярославле и купила имение в 7-ми верстах от Буя, недалеко от той усадьбы, где она жила с бабушкой. В 1881 году она потеряла мужа, боготворившего ее. Последние отраду и утешение Юлия Валериановна находила в занятии цветами и чтении Библии.

Юлии Валериановны Жадовской не стало 28 июля (9 августа по н.ст.) 1883 года. Она была погребена рядом с мужем в приходе Воскресения. Церемония погребения совершалась в сельской церкви без лавровых венков, но гроб ее был покрыт живыми цветами, взлелеянными ей самой, а вокруг лились непритворные слезы друзей, знакомых и простого народа, находившего в ней поддержку и помощь при каждой житейской невзгоде".

И все же рассказ о поэте должен завершиться стихами.

В 1846 году Юлия Жадовская написано самое известное своё стихотворение «Я все ещё его, безумная, люблю». Триумф этого стихотворения, положенного на музыку А. С. Даргомыжским, связан с исполнением романса Полиной Виардо в Москве весной 1853 года. По отзывам современников, в исполнении Виардо стихи производили потрясающий эффект.

Я всё ещё его, безумная, люблю!
При имени его душа моя трепещет;
Тоска по-прежнему сжимает грудь мою,
И взор горячею слезой невольно блещет.

Я всё ещё его, безумная, люблю!
Отрада тихая мне в душу проникает,
И радость ясная на сердце низлетает,
Когда я за него создателя молю.

Романсы на стихи Жадовской писали также композиторы М. Глинка и А. Варламов.

Завершить рассказ о Жадовской хочется ее «Молитвой к Божией Матери», которая воспринимается как народный духовный стих:

Мира заступница, Матерь всепетая!
Я пред Тобою с мольбой:
Бедную грешницу, мраком одетую,
Ты благодатью прикрой!

Если постигнут меня испытания,
Скорби, утраты, враги,
В трудный час жизни, в минуту страдания,
Ты мне, молю, помоги!

Радость духовную, жажду спасения
В сердце мое положи:
В царство Небесное, в мир утешения
Путь мне прямой укажи!

Дом Чувалдиных

Дом № 29 (в 1917 г. — дом 43) много лет принадлежал семейству мещан Чувалдиных, которые жили на этом месте с конца XVIII века. Сохранились две копии купчих, относящихся к этому времени.

В 1797 году посадский человек Михаил Иванович Чувалдин купил у посадского Константина Константиновича Волкова двор с землею, садом и строениями в межах: с одной стороны от двора Петра Константиновича Волкова, с другой от двора Григория Андреевича Шапошникова.

В 1798 году его сын Николай Михайлович Чувалдин купил дворовую и огородную землю у Федора Петровича и Петра Ивановича Волковых в межах: с одной стороны от крепостной земли покупателя, с другой подле уничтоженного проулка (55/1−2430). В 1847 году имением владел Егор Чувалдин (501/2−31). До конца 1863 года на этом земельном участке значится дом деревянный. В 1866 году мещанка Мария Харитоновна и ее сын Егор Чувалдины владеют уже новым каменным домом (501/1−3226).

Все поколения Чувалдиных, то находясь в мещанском звании, то объявляя купеческий капитал, занимались кожевенной торговлей и жили в своем доме до 1917 года. В документах переписи 1897 года домовладельцем записан купец Константин Егорович Чувалдин 52-х лет. У него жена Ольга Алексеевна и семеро детей: четверо сыновей и три дочери. В семье живет его сестра — вдова 58-ми лет Кулькова Александра Егоровна (642/3−1345). По документам переписи 1917 года в доме продолжает жить эта же семья, при этом взрослые дети живут на средства 72-х летнего отца (642/2а-607).

Дом Марголиных

Дом № 31 (в 1917 г. — дом 45) в 1990-е годы был капитально реконструирован, то есть по современным понятиям — это новодел. Но внешний облик дома в целом соответствует историческому.

В 1847 году располагавшееся здесь недвижимое имение с деревянным домом принадлежало жене майора Надежде Севастьяновне Азанчеевой (501/2−31). Затем оно перешло по наследству к жене дворянина Екатерине Дмитриевне Черковской.

В январе 1857 году деревянный дом со строениями и землею у Черковской купил живший по соседству Василий Ефимович Калмыков (151/2−27 050). О жизни семьи Калмыковых будет рассказано в материале, посвященном следующему дому. В результате финансовых трудностей семьи дом после 1877 года будет продан.

По документам переписи 1897 года, домом владеет Лопатина Наталья Сергеевна, дочь известного в Ярославле купца Сергея Арефьевича Черногорова. Родилась она в Ярославле в 1864 году, получила образование в гимназии, имела звание потомственной почётной гражданки. В 1897 году она была вдовой. На момент переписи Н. С. Лопатина находится в отлучке в Москве (642/3−1345). К 1902 году Наталья Сергеевна, выйдя второй раз замуж, станет дворянкой Боруцкой.

По купчей от 14 августа 1907 года дом достается купцу Марголину Хаиму Лейзеровичу (509/2−1986, часть 12). При продаже он описан как двухэтажный, можно предположить время строительства такого красивого дома — начало XX века.

Хаим Лейзерович Марголин с 1905 года владел в Ярославле заводом по производству гарного масла (80/1−2009). Гарное масло — это смесь нефтяных осветительных масел с различными растительными маслами. В России оно впервые было введено в 1885 году И. Ю. Давыдовым, получившим патент на его выделку.

В 1910 году был учрежден Торговый Дом «Х. Л. Марголин с сыновьями». Дети Марголина Илья и Абрам в это время значатся купеческими сыновьями, то есть свой капитал не объявляют. Профиль Торгового дома: производство гарного масла и других товаров, торговля этими товарами, ведение комиссионного дела по хлебным, кондитерским и другим товарам (509/3−210, лист167). В 1914 году вместо умершего Хаима Лейзеровича членом ТД становится его вдова Сима Евсеевна (509/3−210, листы 460, 480).

Бизнес для семьи Марголиных оказался столь успешен, что к 1915 году купеческий капитал по первой гильдии кроме двух старших братьев Ильи и Абрама объявляет и младший Исай (509/2−1753).

По документам переписи 1917 года (642/2а-607, лист 250), в доме и жилом флигеле в квартире 1 на средства сыновей живет вдова Сима Евсеевна, в квартире 2 — Абрам Хаимович Марголин с семьей. Два других сына снимали квартиры в соседних домах.

В третьей квартире этого дома жил врач-хирург земской больницы Фальк Густав Германович, 62-х лет. Его жене Евгении Александровне 40 лет. Она имеет дополнительный доход: писательница. С ними живут две младшие дочери Татьяна и Наталья. Старшая дочь Мария Густавна работает учительницей в Городской школе Петрограда.

Для рассказа о Густаве Германовиче использован материал из очерка Николая Николаевича Колодина «Красный герой труда».

Густав Германович Фальк родился 30 января (11 февраля) 1855 года в семье немцев, принявших русское подданство. Среднее образование Густав получил в ярославской гимназии, после чего поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию. Хирургия была его призванием. Будучи студентом, он не знал, что такое каникулы, ибо все свободное время работал в хирургическом отделении Ярославской губернской земской больницы под руководством Василия Федоровича Линденбаума.

Вплоть до 1890 года Г. Г. Фальк работал больше на энтузиазме, чем по материальным соображениям, оставаясь внештатным сотрудником. В 1890 году он становится штатным ординатором хирургического отделения, а со смертью В. Ф. Линденбаума он во главе отделения.

В новой должности, являясь вполне заслуженным хирургом, он не переставал учиться и с 1892 по 1912 годы четыре раза съездил для усовершенствования за границу.

Продолжая дело своего учителя, внедрил в практику хирургического отделения асептику: комплекс мер, включающих стерилизацию инструментов, спецобработку рук хирурга, соблюдение особых правил и приемов при проведении операций. В специальном помещении хирургического отделения был размещён первый в Ярославле рентгеновский кабинет.

Большинство операций проводилось под хлороформным наркозом, но с 1906 года стали применять местную анестезию, а на следующий год было выполнено 10 операций под спинномозговой анестезией.

С какой огромной нагрузкой приходилось справляться, если в отделении работало всего два врача, один из которых к тому же вел прием по болезням уха, горла, носа!

Густав Германович, кроме основной работы хирургом и преподавания в фельдшерско-акушерской школе, вел курс хирургии в Федоровской общине сестер милосердия, а последние перед смертью годы и курс хирургии на медицинском факультете Ярославского университета. Доктор Г. Г. Фальк скончался 18 сентября 1924 года. Награждён Союзом Всемедикосантруда званием Красного Героя Труда с выдачей Похвальной грамоты за сорок лет «беспорочного служения медицине».

Первым браком Густав Германович был женат на сестре художника Дмитрия Николаевича Кардовского — Ольге Николаевне Кардовской. Ольга Николаевна умерла в 1890 году через 20 дней после рождения дочери Марии. Опекуном над имуществом умершей и дочерью Сиротский суд назначил отца ребенка. После смерти Ольги Николаевны Фальк сельские имения Кардовских в Переяславском и Кадминском уездах были разделены и перешли старшему брату Ольги Николаевны Николаю Николаевичу Кардовскому (193/2−992).

Дом Кардовских 1885 года постройки с хозяйственными строениями и уникальным липовым парком находится в Переславле Залесском в непосредственной близости от Горицкого Успенского мужского монастыря. На древнем кладбище монастыря заботливо сохраняется захоронение Д. Н. Кардовского.

Г. Переславль-Залесский, ул. Московская, 30

Вторым браком Густав Германович был женат на ярославской мещанке Евгении Александровне Волоцкой.

Младший брат Густава Германовича — Эдуард Германович Фальк (1862 — 1902) был основателем и издателем первой в российской провинции ежедневной негосударственной газеты «Северный край».

Дом Энгельгардта

Современный дом № 33, называемый «домом Энгельгардта»

Дом № 33 на Республиканской улице обычно называют «домом Энгельгардта», но это не соответствует действительности. На самом деле это дом, построенный на месте дома Энгельгардта (в 1917 г. — дом 47). Под видом реконструкции подлинный дом Энгельгардта был снесен в 1990 году, а на его месте возвели лишь отдалённо на него похожую копию с искажёнными пропорциями. Но пропустить историю домовладения нельзя.

Дом 47. 1919 год (ГАЯО, фотокаталог «Старый Ярославль, лист 333).

В 1809 году на этом месте стоял двухэтажный каменный дом купца Алексея Коробова (501/1−123). Позднее дом Коробова, перешедшего в мещане, с аукционных торгов достался штаб-ротмистру Александру Николаевичу Шувалову.

В 1833 году А. Н. Шувалов продает дом купцу 3-й гильдии Василию Ефимовичу Калмыкову за 7 000 руб. Продажа сопровождалась некоторыми сложностями, так как г. Шувалов, занимая деньги у коллежской регистраторши Глафиры Григорьевны Пехотовой, дом предоставлял в залог. Глафира Григорьевна, обеспокоенная тем, что после продажи Шуваловым недвижимого имения она лишится возможности вернуть свои деньги, обратилась в Окружной суд. В конце концов, в 1834 году эта проблема была снята, дом продан (151/2−7755).

В деле отсутствует копия самой купчей. В городских документах, где записаны владельцы недвижимых имений, хозяином значился Василий Ефимович Калмыков. Его жена Мария Федоровна после смерти матери и отца наследовала двухэтажный каменный дом в Масляном проломе. А вскоре она осталась вдовой: 8 сентября 1865 года, возвращаясь с ярмарки из Нижнего Новгорода, Василий Ефимович Калмыков скоропостижно умер. Его имущество наследовали Мария Федоровна, сын Александр и малолетние внуки — дети умершего сына Николая.

Сиротский суд опекуном над имуществом и малолетними наследниками назначил Александра Васильевича Калмыкова. Однако он не считался с требованиями Сиротского суда. Городской голова обращал внимание Сиротского суда, что «Александр продолжает торговлю без разрешения, побывал на ярмарках Шуйской, Вологодской, Ростовской. Он пользуется лошадьми, летним и зимним экипажами умершего отца. Василий Ефимович, «всему городу известно», проживал в каменном доме, в котором должны быть иконы, приличная мебель, посуда и т. д. Самоуправные действия Александра Васильевича могут послужить во вред малолетним наследникам. По мнению Городского головы, «всё это требует разбирательства со стороны Полицейского управления». (193/1−326).

Александр Васильевич Калмыков умер в 1871 году, оставив круглыми сиротами своих детей (их мать умерла ранее). Никто не хотел принимать обязанности опекуна над имением и малолетними детьми, так как торговые дела Александра Васильевича пришли в расстройство еще при его жизни. Семью одолевали многочисленные кредиторы (346/5−759, 777, 801).

Мария Федоровна держалась героически. Она сообщила в Сиротский суд, что каменный дом приобретен ею по купчей, после покойного в доме движимого имущества не осталось, а денежный капитал истрачен на погребение. На соседнем имении, приобретенном в 1857 году, «состоит долгу по займу покойного у жены своей Марии Федоровны по закладной от 28 августа 1863 года 5 тыс. серебром на три года». (193/1−326).

На удовлетворение купчихи Калмыковой Марии Федоровны по закладной Окружной суд выставил имение с деревянным домом на продажу, оценив в 1 000 рублей. Мария Федоровна на торгах имение выкупила за 1 600 рублей.

После 1882 года недвижимое имение с деревянным домом не раз меняло хозяев, пока в 1907 году его владельцем не стал Марголин Хаим Лейзович (Лейзорович).

Какие бы проблемы не одолевали Марию Федоровну до конца жизни, а умерла она в 1888 или в 1889 году, по исповедным росписям Духовской церкви она с внуками оставалась в числе купцов. С 1890 года купеческую династию продолжил воспитанный ею внук Сергей Александрович Калмыков, но уже не в родительском доме.

В 1888 году владелицей дома стала Вера Николаевна Оловянишникова (509/1−2548). По документам переписи 1897 года Вера Николаевна, теперь уже Иконникова по второму мужу, квартиры в доме сдает внаем. Так, квартиру в ее доме снимал купец Дмитрий Алексеевич Друженков с женой Анной Николаевной (642/3−1345).

О главном детище Дмитрия Алексеевича — Городском сиротском доме, находившемся буквально через дорогу, — мы рассказали в предыдущей главе. Теперь немного о самом Д. А. Друженкове и о его жене Анне Николаевне. (К сожалению, во время подготовки этого материала нам не встретилось каких-либо добротных литературных источников.)

Дмитрий Алексеевич Друженков

По документам переписи, в качестве источника дохода Дмитрий Алексеевич указывал торговлю сукном. А в промысловых свидетельствах и документах о наличии торговых домов в Ярославле указано ещё одно направление его коммерческих интересов — торговля мучным и хлебным товаром. После смерти мужа в 1901 году всю заботу о делах и созданном Сиротском доме взяла на себя Анна Николаевна Друженкова.

Анна Николаевна Друженкова

Она родилась в 1850 году в купеческой семье, которая вела торговлю сукном и мукой. Родители Николай Иванович Гарцев и Александра Ивановна, урожденная Матвеевская, в 19 лет выдали Аню замуж за компаньона ее брата — Дмитрия Алексеевича Друженкова, с которым они прожили более 30-ти лет. После смерти мужа Анна Николаевна продолжила торговлю, сначала дела вела вместе с братом Иваном Гарцевым, а потом самостоятельно.

Сиротский дом оставался ее главной заботой. При достижении совершеннолетия выпускницы приюта с помощью Анны Николаевны определялись в ученицы к портнихам, белошвейкам. Также при Всехсвятской церкви А. Н. Друженкова открыла богадельню для призрения бедных и неспособных к труду.

В 1905 году близ Городского вала (Юбилейная площадь) на собственной земле на свои средства ею был выстроен роскошный храм в русском стиле, освященный во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Один из приделов храма по желанию Анны Николаевны был посвящён Димитрию Солунскому и праведной Анне. Стараниями Друженковой Покровская церковь была в изобилии снабжена церковными книгами, роскошной утварью, ризницей. По соседству с храмом было построено здание для церковно-приходской школы.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы. 1918 год

В 1907 году по ходатайству Городской думы Анна Николаевна Друженкова стала первой женщиной в Ярославле, удостоившейся звания «Почетной гражданки города».

Умерла А. Н. Друженкова в 1930 году, живя последние годы в коммунальной квартире в доме, некогда принадлежащем ее родителям. Построенный ею храм сильно пострадал во время подавления Ярославского восстания (мятежа) и вскоре был разобран.

***

В июне 1899 года имение на Духовской улице купил Александр Владимирович Энгельгардт (509/2−1986, часть 13). До покупки собственного дома он с семьей снимал квартиры. Например, по документам все той же переписи 1897 года его семья жила в доме № 3 по Ильинской улице, принадлежавшем А. П. Кафтыревой.

А.В. Энгельгардт (из книги Е. А. Кройчик «Загородный сад. Из истории ярославской медицины»)

Как свидетельствуют документы врачебного отделения Губернского правления, Александр Владимирович Энгельгардт, православного вероисповедания, русский, родился в 1865 году в Ярославской губернии. Он окончил медицинский факультет Юрьевского университета и по результатам выдержанного испытания был удостоен ученой степени доктора медицины со всеми правами и преимуществами. После окончания университета он занимался акушерством и гинекологией за границей. Вернувшись в Россию, состоял экстерн ординатором при гинекологическом отделении Голицынской больницы в Москве, занимался в родовспомогательном отделении Императорского воспитательного дома.

В 1895 году А. В. Энгельгардт по его прошению был назначен на должность сверхштатного ординатора в Губернскую земскую больницу в Ярославле (115/1−865, 994). А четыре года спустя он приобрёл имение на Духовской улице.

В 1907 году доктор Энгельгардт открыл частную лечебницу женских болезней с родильным отделением в доме Гороховникова на Дворянской улице. В уставе при открытии лечебницы записано: «операции, признаваемые необходимыми для спасения жизней, должны проводиться независимо от соглашения о плате» (1150/1−2402).

Жена Александра Владимировича — Вера Васильевна также получила отличное образование. Ее отец Василий Федорович Линденбаум был главным хирургом и директором Ярославской губернской земской больницы. Вера Васильевна была активным человеком, организовала на общественных началах специальную школу иностранных языков.

Вряд ли прежние владельцы дома на Духовской при их заботах находили деньги на ремонтные работы. Калмыковы погрязли в судебных тяжбах. Вера Николаевна Оловянишникова, купившая дом у наследников Калмыковых, жила в доме семьи своего мужа на Стрелецкой улице. Купленный дом для нее был просто помещением капитала, и она также вряд ли вкладывала деньги в ремонт. В конце концов дом, видимо, пришел в такую ветхость, что потребовался уже не ремонт, а постройка нового.

В 1912 году Александр Владимирович Энгельгардт обратился в Строительное отделение за разрешением о постройке нового дома (509/3−248). И если он осуществил свои планы, тогда вообще чрезвычайно странна проведенная в 1990 году «реконструкция» (со сносом) по отношению не к такому уж старому зданию. Так или иначе, но по документам переписи 1917 года Энгельгардты жили в квартире 1 своего дома.

У Александра Владимировича и Веры Васильевны был сын Владимир Александрович. Он родился 4 декабря (21 ноября) 1894 года в Москве, но в возрасте двух месяцев был перевезен в Ярославль, где провел детство и школьные годы.

По окончании гимназии Владимир Энгельгардт поступал на Электротехническое отделение Петербургского политехнического института, но не прошел конкурс аттестатов. Тогда он поступил на Математический факультет Московского университета, с которого после первого семестра благополучно перевёлся на медицинский факультет и закончил учебу в 1919 году. Теоретическим курсам он предпочитал работу в различных биохимических лабораториях. На пятом курсе уже заведовал лабораторией Московской пастеровской станции. А каникулы проводил в Ярославле, где работал в губернской земской больнице, в прозекторской у доктора Н. И. Панова.

1921 год — начало научной карьеры Энгельгардта. Его приняли в только что организованный Биохимический институт Наркомздрава, главой которого был выдающийся химик Алексей Николаевич Бах. В 1927 году Владимир Александрович несколько месяцев провел в Берлине в лаборатории Питера Рона, либеральная, полная идей атмосфера которой навсегда ему запомнились. Себя он в какой-то мере считал его учеником.

Владимир Александрович Энгельгардт

Энгельгардту принадлежит особое место в истории отечественной биологии не только потому, что он автор сразу нескольких открытий мирового масштаба. Он удивительным образом сочетал дар естествоиспытателя-экспериментатора с глубиной философа и мыслителя. Европейская образованность (он свободно владел основными европейскими языками, досконально знал русскую, английскую, французскую и итальянскую литературу) соединялась у него с истинно русской интеллигентностью, с блестящими организаторскими способностями и редким даром популяризатора новых направлений в науке.

Судьба была благосклонна к Энгельгардту: он прожил долгую жизнь, был счастлив в браке с женщиной редкой красоты и ума — Милицей Николаевной Любимовой-Энгельгардт, имел двух дочерей — Алину и Наталию.

Владимир Александрович Энгельгардт умер 10 июля 1984 года, похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Дом Кузнецовых

Дом № 35 (до 1917 — № 49).

ГАЯО, фотокаталог «Старый Ярославль, лист 335. 1919 год

В декабре 1831 года одноэтажный каменный дом, существовавший с начала XIX века, купил у купеческой вдовы Ираиды Васильевны и ее сына Павла Александровича Зверевых купец Михаил Евстафьевич Кузнецов (501/4−496). В 1841 году в духовном завещании всё движимое и недвижимое имущество он завещал сыну Алексею Михайловичу, чтобы последний выделил замужним сестрам деньги в размере, указанном отцом (151/2−11 747). В завещании дом значится двухэтажным, то есть можно предположить, что он был перестроен или наново выстроен между 1832 и 1841 годами.

После смерти Алексея Михайловича Кузнецова наследниками становятся его совершеннолетние сыновья Николай и Федор, вдова Вера Петровна с детьми Василием, Александрой, Надеждой. Старшие сыновья с согласия поручителей — вдовы и купеческого племянника Николая Постухова — просят, чтобы Сиротский суд «для поддержания торговых прав в лучшем положении не отторгал от общего торгового производства части, следующей малолетним» (151/2−22 497). Сиротский суд разрешает продолжить торговлю на том условии, что Николай и Федор по мере вырученного капитала будут вносить в суд деньги на части малолетних наследников.

Однако торгующие братья, не пополнив частей малолетних, подвергли общее имущество расстройству. После распродажи движимого имущества и товаров Сиротский суд обращается в палату Окружного суда за разрешением о продаже недвижимого имения. Малолетние наследники и их опекун не желают подвергнуть продаже отцовский дом и просят оставить дом себе (193/1−1109).

В 1860 году оформляется разделительный акт: Василий Алексеевич, выплатив сестрам причитающиеся им части, становится единственным хозяином дома (151/2−30 453, 55/1−2288).

В документах Сиротского суда сохранилась опись дома, сделанная в 1858 году. Нельзя отказать в удовольствии привести хотя бы фрагменты из неё: «Дом каменный двухэтажный о четырех колоннах. По лицу имеет семь окон. Вход с улицы на двор в ворота двухполотные на железных петлях. Со двора налево при входе в нижний этаж передние и задние сени. При входе в передние сени парадное крыльцо деревянное с железным навесом. Центральная зала оклеена шпалерами, потолок разрисованный, пол раскрашен шашками под дуб». Так же оформлены остальные парадные помещения, меняется лишь цвет шпалер.

«При оном доме имеется сад. При входе в него со двора решетчатые ворота. В нем находятся: 1) оранжерея с цветами при коей 18 стекольчатых рам, 2) грот, обсаженный акациями, 3) две террасы на правой и левой стороне, обсаженные акациями, 4) павильон, 5) беседка, выстроенная в готическом вкусе, при которой 12 выштукатуренных столбов, в ней 4 окна, потолок расписной; в ней четыре дивана, обтянутых бумажной материей, 6) четыре скамейки. Из деревьев в оном саду 40 яблонь, 150 кустов малины, 20 липы и акации».

К 1888 году дом принадлежит жене коммерции советника личной почётной гражданке Рыбкиной Надежде Константиновне (509/1−1549). Из документов переписи 1897 года узнаем, что Надежда Константиновна — урожденная Соболева. Ее муж Иван Иванович Рыбкин получил образование в Санкт-Петербургском коммерческом училище. Семья их живет на % с капитала. Вместе с ними живут ее сестры Лидия и Клавдия Константиновны Соболевы и племянники мужа.

Вторую квартиру в это время снимал Вахрамеев Михаил Гермогенович. После окончания Демидовского лицея он с семьей был зачислен в потомственное дворянство. Источником дохода указана служба присяжным поверенным. Михаил Гермогенович имел отличный почерк: все дела, поручаемые ему как доверенному членами семьи Вахрамеевых, читать одно удовольствие.

Жена его Прасковья Ивановна, потомственная дворянка, родилась в Галичском уезде Костромской губернии, образование получила в гимназии (642/3−1345).

В октябре 1912 года Надежда Константиновна Рыбкина продает дом крестьянину Ярославского уезда дер. Борисово Колебину Галактиону Ивановичу (1125/1−221). Последними владелицами дома были крестьянки Задонские, купившие имение 12 июня 1917 года у жены купца 1-й гильдии Тимофеевой Анны Андреевны (509/2−1986, часть 13).

Дом Топленинова

Дом № 37 (до 1917 г. — дом № 51)

В 1809 году на этом месте стоял одноэтажный каменный дом ярославского посадского Ивана Биткина (501/1−123). В 1819 году дом у него был куплен Андреем Васильевичем Ивановским и его женой Надеждой Леонидовной.

В семье Ивановских возникнут сложности во взаимоотношениях между родителями и дочерью, что отразится и на судьбе дома. Здесь самое лучшее воспользоваться объяснениями самих родителей.

Их дочь Ольга Андреевна «в замужестве за капитан-лейтенантом Ащериным и потом, оставшись с тремя детьми, проживала с родителями. После смерти двоих детей она, забыв родительское попечение, начала делать своеволие, непослушание и огорчение. В обиду оставшейся малолетней дочери Надежде стала расточать имущество, принадлежащее Надежде Ащериной».

Супруги Ивановские учиняют с обоюдного желания завещание, которым устраняют свою дочь от наследства не только от дома, но и от всего движимого и недвижимого имущества. Общий дом они завещают один другому с тем, что если кто из них помрет прежде, то быть имуществу во владении оставшегося живого. «А буде последний помрет, тогда дом должен принадлежать роду Ивановских».

После смерти жены Андрей Васильевич унаследовал весь дом и оформил в 1830 году завещание, в котором наследницей всего имущества объявлена малолетняя Надежда Ащерина.

В спор с А. В. Ивановским вступает второй муж их дочери Ольги прапорщик Алексей Петрович Немов. После смерти жены он стал опекуном их малолетнего сына Петра. А. П. Немов, защищая права своего сына, просит в случае продажи дома половину вырученной суммы передать в ведомство Дворянской опеки.

Кто победил, из найденных документов не ясно, но в 1847 году хозяином дома значится уже Александр Дмитриевич Топленинов.

После 1847 года дом не менял хозяев, а хозяин славный. О нем и о его делах рассказывается в статье О. В. Кузнецовой «Благодарю… за случай сделать еще доброе дело… (памяти А.Д. Топленинова)» с сайта ГАЯО.

Александр Дмитриевич Топленинов родился около 1799 года. Получил домашнее воспитание. Содержал в Ярославле несколько лавок, где шла торговля ситцами, платками, чулочным товаром, валяными сапогами, перчатками, рукавицами, шляпами, сукном, шелком, хлопчатобумажными тканями, чаем, сахаром, табаком, духами, помадой, лакомствами.

Если годовой оборот лавок вначале составлял всего 300 рублей, то впоследствии увеличился до 7−10 тысяч рублей. Такие немалые по тем временам денежные средства Топленинов решил использовать, вложив их под рост процентов.

6 февраля 1862 года императором Александром II было утверждено положение для городских общественных банков, согласно которому банки могли открываться с основным капиталом не менее 10 тысяч рублей, пожертвованным частными лицами или обществами.

В декабре 1862 года купец А. Д. Топленинов представил губернатору жертвуемые им деньги в сумме 5 тысяч рублей на учреждение в Ярославле городского общественного банка. В связи с возможностью учреждения банка, по приговору ярославского ремесленного общества, состоявшегося 8 октября 1863 года, было решено предоставить для этой цели «капитал, хранящийся в билетах государственного Банка в 17 000 рублей».

28 ноября 1863 года приговором ярославского городского общества учреждался общественный банк при городской Думе, на общий капитал в размере 22 тысяч 700 рублей. Оговаривалось, что прибыль банка будет ежегодно делиться на четыре части и направляться: 1) в городской доход, 2) на содержание призреваемых в общественных богадельнях, 3) на мужские и женские училища, 4) на усиление самого банка.

13 октября 1864 года последовал указ императора об утверждении купца Александра Дмитриевича Топленинова директором городского банка, а товарищами к нему купца Семена Дмитриевича Чарышникова и мещанина Александра Афанасьевича Розаева.

Как отмечал Александр Дмитриевич в 1868 году, «…результат действий общественного банка к настоящему времени удовлетворителен, так что от основного капитала на 1867 год в 23 628 рублей 80 копеек, в этом году банком сделан оборот на 819 930 рублей 70 копеек…».

20 января 1868 года Топленинов обратился к губернатору с предложением. К прежде пожертвованным общественному банку 5 000 рублям он хочет пожертвовать еще 22 000 рублей со следующем предназначением: прибыль на 22 000 рублей разделять ежегодно на 10 частей и употреблять эти части на благотворительность. Кроме содержания городских богаделен и учебных заведений, внимание привлекают два пункта: 1) составление по одной стипендии при Московском и С.-Петербургском университетах и при Ярославском Демидовском лицее, 2) вспомоществование бедным с доброй нравственностью девушкам при выходе их в замужество.

Будучи прихожанином Пятницкой церкви в Калачной слободе, Александр Дмитриевич с особой заботой относился к деятельности церкви и жизни причта. Им были пожертвованы значительные суммы на постройку приделов к зимнему храму и на благоустройство храмов.

18 января 1872 года Александр Дмитриевич вложил в городской общественный банк на вечный вклад 50 000 рублей, 6 сентября 1873 года еще 23 000 рублей, 21 сентября — 27 000 рублей. Проценты с общей суммы 100 000 рублей после его смерти, смерти его жены и их бездетного сына Александра предназначались на содержание богадельни для престарелых граждан Ярославля, а также для больных и раненых воинов, которая должна была открыться в доме Топленинова на улице Духовской.

В 1873 году возникли проблемы с содержанием Николаевского приюта, основанного купцом А. И. Труновым. Он обратился в Городскую управу с сообщением о том, что не может содержать на свои средства приют. Губернское попечительство детских приютов по ограниченности средств выдать пособие на содержание приюта нашло невозможным. 5 октября 1873 года от директора общественного банка А. Д. Топленинова поступило заявление в собрание городской Думы, в котором излагалось предложение по дальнейшему содержанию Николаевского приюта. В заявлении говорилось: «Благодарю собрание Думы, предоставившее мне случай сделать еще доброе дело. Предложение собрания я принимаю и на содержание Николаевского детского приюта жертвую в основной капитал банка 10 000 рублей с тем, чтобы жертвуемый мною капитал по счетам банка и отчетности именовался „Капиталом детского приюта в Бозе почившего наследника цесаревича Николая Александровича, пожертвованным Топлениновым“. Во-вторых, чтобы из прибылей банка, падающих на жертвуемый капитал, ежегодно отчислять к 10 тысячам от 10 до 20%, остальная же затем сумма употреблялась на содержание Николаевского приюта».

19 ноября 1873 года собрание городской Думы постановило принять предложение Топленинова и выразить ему искреннюю благодарность за такое благое дело.

22 июля 1877 года Александр Дмитриевич Топленинов скончался. Он был похоронен на кладбище при Пятницкой церкви.

По документам переписи 1897 года в одной из квартир дома жил на % с капитала Александр Александрович Топленинов с женой Феоктистой Ивановной. После их смерти согласно завещанию Александра Дмитриевича в 1911 году была учреждена богадельня для бедных престарелых граждан Ярославля на 50 мест, которая содержалась на проценты с капитала. Капитал, оставшийся после смерти жены и сына, составлял 105 тысяч рублей. К богадельне отошли дом на Духовской со строениями, службами и землею, а также пустоши близ деревень Барышкиной и Воробьевой по реке Которосли Ярославского уезда.