РАДЛОВА Анна Дмитриевна
РАДЛОВА Анна Дмитриевна (3 (15) февраля 1891, Санкт-Петербург — 23 февраля 1949, пос. Переборы, ныне в составе Рыбинска) — поэтесса и переводчица. В 1946 — 1949 — заключённая Волголага.
Отец Анны — Дмитрий Иванович Дармолатов (ум. 1914), немец по происхождению, — был директором Азовско-Донского банка. Анна была старшей дочерью в семье. Вслед за нею родились Сарра (1892 — 1967) и близнецы Вера (1895—1919) и Надежда (1895−1922).
Сарра Дмитриевна стала известным скульптором, в 1920—1930-е выполнила ряд скульптурных портретов известных людей (Вяч. Иванов, Цюрюпа, Чкалов, Михоэлс, Мухина, Твардовский, Татлин), автор надгробия Бориса Пастернака (1965). В 1914—1925 была женой художника
Вера Дмитриевна покончила с собой из-за несчастной любви.
Надежда Дмитриевна вышла замуж за врача-гигиениста Евгения Эмильевича Мандельштама (1898—1979), брата Осипа Мандельштама. Умерла во время родов.
Анна Дмитриевна закончила Бестужевские курсы. В 1914 году вышла замуж за студента историко-филологического факультета Петербургского университета Сергея Эрнестовича Радлова. Уже тогда он увлекался театром, сотрудничал со Всеволодом Мейерхольдом. В 1915 у Радловых родился сын Дмитрий.
Весной 1916 Анна Дмитриевна начала писать стихи, с декабря они публиковались в журнале «Аполлон» («Перед вечером мы шли среди поля», «Италия», «Горят два солнца»). В 1918—1923 годы вышли три сборника её стихов («Соты», «Корабли», «Крылатый гость») и драма в стихах «Богородицын корабль». Отношение к творчеству Анны Радловой было неоднозначным. Так, Надежда Яковлевна Мандельштам, жена Осипа Мандельштама, много лет спустя вспоминала: «Очень давно, еще в Киеве, мы с Мандельштамом зашли в книжный магазин Оглоблина, и я спросила: „Что это ещё за Радлова?“ Мандельштам сказал, что Радлова — ученица Зелинского, поэтесса, пытается конкурировать с Ахматовой и плохо о ней говорит. Из-за этого друзья Ахматовой перестали у неё бывать. Он прочел смешной стишок-пародию про архистратига, который входит в иконостас. Стишок кончался многозначительным: „И пахнет Валерьяном“ — намек на роман Радловой с Валерьяном Чудовским. Он был из тех, кто, здороваясь, не снимает перчатку».
В «Литературной энциклопедии» (т. 9, 1935) её стихи получили такую характеристику: «Мир узко личных настроений — основное содержание поэзии Радловой. Оторванность от действительности особенно сказывается в первом сборнике стихов. Для Радловой первого периода революции характерно, подобно многим представителям интеллигенции, пассивное отношение к победе пролетариата. Она уходит от революционных и предреволюционных событий в круг индивидуалистических настроений — в её стихах преобладают мотивы смерти, любви, чувство обреченности. В последующем развитии творчества Радлова выражает стремление подойти к изображению современности. Революцию Радлова приняла не в её настоящем значении, а как „грозовой воздух“, „весёлую грозу“. Она любуется „отблеском на небе“, смотря, „как милый дом горит“. Сказывается у Радловой тяготение к классическим образам. Стихи отличаются холодной пластичностью и некоторым однообразием».
В начале двадцатых годов Радлова выступала на литературных вечерах, входила в группу эмоционалистов, возглавлявшуюся Михаилом Кузминым (впоследствии он посвятил ей первую часть своей последней вышедшей при жизни книги (1929 год) «Форель разбивает лёд»). В квартире Радловых в Петрограде бывали многие известные литераторы и театральные деятели. Сергей Радлов в этот период уже стал одним из самых известных режиссёров. В 1918—1919 годах он работал в Петроградском отделении Театрального отдела (ТЕО) Наркомпроса, а также в культурно-массовых организациях Петроградского военного округа и Балтийского флота. В 1918 году основал Театр экспериментальных постановок, просуществовавший около года. В 1919 году работал в Театре Народного дома и в театре «Студия». В ноябре 1919 года основал Театр художественного дивертисмента, переименованный в январе 1920 года в Театр народной комедии, который возглавлял до его закрытия в январе 1922 года. Активно участвовал в постановке модных в то время массовых уличных праздников.
Надежда Яковлевна Мандельштам очень язвительно описала вечера в квартире Радловых: «В первый наш приезд нам пришлось побывать у Анны Радловой, потому что Мандельштам был с ней в свойстве и мы приехали после смерти ее сестры, на которой был женат брат Осипа Евгений. Мать Радловой, Марья Николаевна Дармолатова, осталась жить с осиротевшей внучкой Татькой и ненавистным зятем. Из-за неё мы и пошли с «родственным» визитом к Радловой. Там собрались Кузмин с Юркуном и, кажется, с Оленькой Арбениной, художник Лебедев, муж второй сестры — Сарры Дармолатовой или Сарры Лебедевой, будущего скульптора, и еще несколько человек, и я опять услышала, как Мандельштама заманивают в объединение или союз — на этот раз синтеза всех искусств — поэзии, театра, живописи… Сергей Радлов, режиссер, с полной откровенностью объяснил Мандельштаму, что все лучшее в искусстве собрано за его чайным столом. Вот лучшие поэты, художники, режиссеры… Был ли там композитор? Не помню. А вот Юркун шёл за прозаика. Материальная база — театр, который обеспечит и Мандельштама, как и других членов объединения. Имя Мандельштама необходимо для укрепления художественной ценности союза, он же получит поддержку группы во всех смыслах и во всех отношениях… Кузмин молчал, хитрил и ел бычки, лучшие по тому времени консервы. За него говорил Юркун, и даже чересчур энергично. «Низок» — как говорила Ахматова. И еще: «Срамотища»…
На этот раз Мандельштам вел себя гораздо приличнее, чем у Эфроса: он просто мычал и делал вид, что ничего не понимает. Наконец Радловы, оба — и муж, и жена, задали вопрос напрямик: согласен ли Мандельштам позабыть устаревший и смешной акмеизм и присоединиться к ним, активным деятелям современного искусства, чтобы действовать сообща и согласованно? Мандельштам сказал, что по-прежнему считает себя акмеистом, а если это кажется кому-нибудь смешным, то ничего не поделаешь… Все дружно набросились на акмеистов, а Кузмин продолжал помалкивать и лишь изредка вставлял слово, чтобы похвалить стихи Радловой. У меня создалось ощущение, что он-то и является душой этой заварухи, но втайне издевается над всеми, в частности над Радловой. Скорее всего, ему было наплевать на что бы то ни было, но из дружеской связи с Сергеем Радловым он умел извлекать пользу, а для этого полагалось хвалить Анну Радлову. Больше других шумел Юркун, и я впервые услышала, как поносят Ахматову"…
С 1922 года Анна Радлова занималась переводами пьес Шекспира («Отелло», «Ромео и Джульетта», «Ричард III», «Макбет», «Гамлет, принц датский», «Антоний и Клеопатра»), произведений Мопассана, Бальзака, Роллана, Жида. В 1920—1930-е годы эти переводы регулярно издавались. В 1929 году в издательстве ACADEMIA вышел её перевод романа Александра Дюма «Десять лет спустя. Виконт де Бражелон». В 1931 году написала «Повесть о Татариновой» — о сектантах
Переводы Анны Радловой пьес Шекспира, как и её стихи, вызывали неоднозначные оценки. Так,
Летом 1926 года Анна Радлова развелась с
В 20—30-х годах Сергей Радлов ставил спектакли в Ленинградском академическом театре оперы и балета и в Академическом театре драмы, а также был их художественным руководителем (1931—1934 и 1936—1938 годах соответственно). Одновременно с 1928 года возглавлял созданный им театр, работавший под именем Молодой театр (с 1934 года — Театр-студия под руководством
Летом 1941 года Радловы с театром находились в Ленинграде и, не успев эвакуироваться, оказались в блокаде. Театр продолжал работать и даже показал премьеру спектакля «Дама с камелиями» по роману Дюма-сына.
Только в марте 1942 года театр Радлова был вывезен на Большую землю и в полном составе эвакуирован в Пятигорск. Однако уже 9 августа фашисты в результате стремительного наступления заняли город, и часть труппы вместе с Радловыми оказалась в оккупации. По требованию оккупационных властей театр возобновил работу в Пятигорске. Немцы относились к Радловым очень благосклонно. По некоторым данным, благодаря тому, что кто-то из родственников Сергея Эрнестовича в это время работал в министерстве пропаганды у Геббельса.
В начале 1943 Красная армия выбила немцев с Северного Кавказа. Но до этого немцы вывезли театр Радлова в Запорожье, а затем в Берлин. Через некоторое время театр Радлова немцы отправили «на гастроли» в оккупированную ещё Францию. Там 9 августа 1944 года артистов и освободили англо-американские войска. А 15 января 1945 года Радловы прибыли в Париж.
По предложению советской миссии 23 февраля 1945 года Радловы вернулись в СССР. Сергею Эрнестовичу обещали сохранить его театр. Но сразу по прибытии, прямо у трапа самолёта, они были арестованы по обвинению в измене Родине и сотрудничестве с оккупантами. 17 ноября 1945 г. Радловы были осуждены Военной коллегией Верхного суда РСФСР по ст. 58−1 п. «а» УК РСФСР на 10 лет ИТЛ; С. Радлов — с конфискацией имущества, лишением звания Заслуженный деятель искусств РСФСР и Ордена Трудового Красного Знамени. 31 января 1946 г. Радловых по этапу доставили в Волголаг — лагерь в посёлке Переборы под Рыбинском.
Руководители Волголага отличались любовью к массовым зрелищам. Так, в начале 1940-х лагерным джаз-оркестром руководила известный в СССР режиссёр Наталия Сац. Теперь во главе театра за колючей проволокой был поставлен Сергей Радлов. Для работы ему были созданы особые условия. Набрав профессиональных актёров, — их было немало среди заключённых, Радлов поставил несколько спектаклей, которые время от времени показывали даже в помещении Рыбинского городского театра. Анна Радлова жила и работала вместе с мужем — занималась с актёрами-зеками сценической речью (подробнее об этом периоде см. публикацию Игоря Петрова «Театр особого назначения» в ЖЖ).
Анна Радлова умерла 23 февраля 1949 года в результате инсульта. Похоронена возле деревни Стерлядево, недалеко от посёлка Переборы (ныне территория Рыбинска).
Сергея Радлова освободили в 1953-м, но без реабилитации и права проживания в Москве и Ленинграде. Он жил в Латвии, в 1957 году был реабилитирован, в 1958 году умер.
